Цветочки Александра Меня. Подлинные истории о жизни доброго пастыря - страница 11

Сергей Чапнин

Почему отец Александр Мень мог спокойно и последовательно противостоять советскому? Говоря о противостоянии, я не имею в виду диссидентство, какую-либо политическую или идеологическую борьбу. Речь идёт о том, чтобы не пускать советское внутрь себя, о духовном и нравственном противостоянии. Однако это высказывание верно высветило тенденцию: культурные и образованные члены Церкви находятся под подозрением, им не доверяют. Вера в соединении с разумом является самой серьёзной угрозой для тех, кто православной вере предпочитает обряды, мифы и православную идеологию. А таких сегодня, увы, большинство.

Александр Юликов

Когда праздновались дни рождения и именины отца Александра, в Семхозе бывало много народу. Помню, как-то сосчитал: там было одних священников человек десять. Сейчас кое-кто в Церкви пребывает в заблуждении, будто он был каким-то отщепенцем, но это совсем не так. Когда те десять священников пели ему за столом «Многая лета» и величание Александру Невскому, в комнате стёкла дрожали. Эти священники тогда были ещё молоды – или ровесники отца Александра, или, может быть, несколько постарше, но их было много, и никаких разговоров о том, что сказанное или написанное отцом Александром противоречит учению Церкви, не возникало никогда. Это совершенно новое явление. На чём оно основано? Я думаю, что большинство его недоброжелателей и даже хулителей – люди совсем другого духа, пришедшие в Церковь после краха Советского Союза и понимающие православие очень искажённо. Когда Церковь была гонима, их там не было, и дух был совсем другой. А когда она обрела свободу, они вдруг появились и занялись поиском врагов, выдавая своё мнение за позицию всей Церкви.

Детство часто держит в своих слабых пальцах истину, которую не могут удержать взрослые люди своими мужественными руками и открытие которой составляет гордость позднейших лет.

Джон Рёскин

Вера Василевская

Зимой Леночка должна была родить. Тоня (Антонина Ивановна, подруга В. Василевской. – Ю.П.) приехала сказать нам, что если никто из нас не решается пока на крещение, то хорошо было бы сначала крестить ребёнка, который родится у Леночки. Мы обе с радостью приняли это предложение. Таким образом, вопрос о крещении Алика был решён задолго до его рождения по указанию и благословению о. Серафима[5]. Незадолго до родов Леночки я получила письмо, в котором мне поручалось передать ей, чтобы она была спокойна в предстоящих ей испытаниях, надеясь на милосердие Божие и Покров Божией Матери.

После рождения Алика о. Серафим прислал письмо, в котором давал Леночке указание о том, чтобы во время кормления ребёнка она непременно читала три раза «Отче наш», три раза «Богородицу» и один раз «Верую». Он считал необходимым начинать духовное воспитание с самого рождения.

Бабушка наша и другие родственники настаивали на совершении ветхозаветного обряда над ребёнком, но Леночка протестовала. Пришлось просить Тоню специально поехать к о. Серафиму спросить, как поступить. Ссылаясь на слова апостола Павла, о. Серафим благословил уступить в этом вопросе.

Крещение Алика и Леночки было назначено на 3 сентября 1935 года. Я поехала провожать их на вокзал. Странное чувство овладело мною: тревога и неизвестность сочетались с чувством радости от того, что должно совершиться. На вокзале я сказала Тоне: «Я ничего и никого не знаю, но во всём доверяюсь тебе». «Можешь быть спокойна, – ответила она, – но если хочешь, поезжай с нами». Этого я не могла сделать!.. После крещения сестра стала ещё чаще ходить в церковь, а я чаще по вечерам оставалась с Аликом. Он, казалось мне, всегда всё понимал. Иногда Алик снимал с себя крест, надевал на меня и улыбался.