– Что? – крикнула Лейла – Договаривай, что тогда будет? Уволишь меня?
– Вот именно Лейла, уволю, – в трубке была тишина, девушка явно была в шоке. – Ты моя дочь, но это дома, а на работе, я твой начальник и я могу уволить, работника который не справляется со своими обязанностями. На этом всё! Спокойной ночи, я тебя люблю.
– Я тоже люблю тебя, – ответила она обиженным тоном, но Мич был рад, что ему удалось хоть немного приструнить дочь.
***
Положив трубку, Лейла скрестила руки на груди и посмотрела на закрытую дверь ванной, от куда всё ещё не вышел Генри.
– Что ж, хорошо, раз вы все так её защищаете, мне просто надо действовать осторожней, – в голове Лейлы зарождался план.
***
Оуэн приехал к дому Келли. Он был удивлён её звонку накануне, к тому же, позвонила она уже довольно поздно, и он даже подумал, что что-то случилось, но женщина попросила приехать, и это удивило не меньше. Поскольку когда он был здесь в последний раз, Келли сама просила не приезжать. Он, конечно, сказал, что не может так поступить, что будет и дальше помогать, но стоя на пороге дома, где всю жизнь прожила Джульетта, снова ощущал воющую тоску в груди, это было тяжело. Всё ещё слишком тяжело для него. Выдохнув, поднёс палец к звонку, но так и не нажал, неожиданно вспомнился момент с Джейн, то, как он отпихнул её, как она упала в бассейн: "А что насчёт человека, который на каждом углу кричит о справедливости, но спокойно стоит и смотрит, как человек тонет? Кто ты такой? Насколько мерзок ты?" – в голове зазвучал её голос, а потом вспомнился момент в её машине, когда она была слишком близко. Горячая волна вины и омерзения к самому себе заполнила его, он крепче сжал зубы и, закрыв глаза, постарался успокоиться и выбросить это из головы. Дверь открылась и на пороге появилась улыбающееся Келли.
– Здравствуйте, – выпалил он на автомате.
– Здравствуй, – кивнула она. – Я видела, как ты подъехал, ждала, когда позвонишь, но видимо ещё слишком рано. Именно поэтому я и просила тебя не приезжать.
– Я в порядке, просто… – он отвёл взгляд, теперь он испытывал чувство вины и по отношению к Келли.
– Заходи, я приготовила персиковый лимонад, ты же его любишь? – Оуэн не сдержав улыбки, кивнул.
– Вы запомнили, – сказал он, входя в дом. Оуэн сразу заметил изменения. На стенах не висели фотографии Джульетты, были убраны её кубки и медали, а на кухне исчезла доска для посланий, на ней рукой Джульетты было написано: "Люблю тебя мам, помни об этом всегда" – она написала это в их последний визит, за неделю до того, как умерла.
– Мне тоже тяжело, – сказала Келли, заметив взгляд Оуэна. – Я убрала их, на время, лишь доску перенесла в свою комнату, – она протянула ему бокал с лимонадом. Оуэн не в силах был что-то ответить, просто понимающе кивнул и принял угощение. – Об этом я и хотела с тобой поговорить.
– Не понимаю.
– Твой отец, и я, мы беспокоимся о тебе. – Оуэн понял, что случилось.
– Вам позвонил отец.
– Его можно понять…
– Я не отступлю! – сказал Оуэн твёрдо, поставив стакан на стол. Он отошёл в сторону, не хотел смотреть в глаза Келли, не хотел быть с ней грубым, но начатый разговор не мог закончиться хорошо. – Вы, правда, считаете, что я должен перестать бороться? Неужели вы не хотите справедливости для Джульетты? – он посмотрел на женщину, мягко улыбнувшись, она подошла и положила руку ему на плечо.
– Джульетта моя дочь, одному богу известно насколько тяжело мне было растить её одной. Я вложила в неё всё, и она была лучшей дочерью, о которой я могла мечтать – на глаза Оуэна навернулись слёзы, невыносимо было слышать о Джульетте "была". – Думаешь, мне не больно? Думаешь, я не страдаю? Посмотри… – она обвела взглядом стены, которые казались голыми – Я убрала всё это, чтобы стало легче, но это не сработало, и всё же…
