Так далеко я еще ни разу не забирался. Нет, рейды вглубь орочьей земли были довольно частым явлением, но все они проходили не на таком уж большом расстоянии от границы – полдня-день неспешного пешего хода. А Степь в это время была хороша: сочная зелень разбавлялась яркими цветами, названий которых я не знал. Собственно говоря, из всего разнообразия растительного мира знал я более-менее только о розах, и то потому, что были они увлечением бабушки, королевы Ниалии, которое дедушка всячески поддерживал, привлекая в помощь меня и моего младшего брата. И если бы все ограничивалось только зазубриванием каталогов. Мы копали, сажали, поливали, удобряли, по мере сил, конечно… Так что о розах я мог рассказывать много и достаточно долго, только в моем нынешнем окружении это вряд ли кого заинтересовало бы.
Я наклонился, не слезая с коня, и сорвал привлекший мое внимание цветок – ярко-алый, с черной серединкой, он был необыкновенно красив. Я неожиданно вспомнил, как он называется: мак. Несколькими неделями раньше их было намного больше – цвели они крупными скоплениями, ярко, празднично. Но этот был одинок – меня ждал, не иначе. Пах он солнцем, слабо, еле уловимо, нежно, как легкое дуновение ветерка. Не то что розы, чей душный, тяжелый запах я не любил с детства, мне он казался каким-то давящим, неприятно-влажным. Но зато они цвели практически все время, украшая собой дворцовый парк, да и в срезке были хороши. Да, роза – это цветок королей. Мак, конечно, тоже неплох, но его место не во дворцах, а здесь, в Степи.
Вспомнил я о сорванном цветке только к вечеру, когда мы подъезжали к Радаю. Где я его уронил, только Богиня знает. Но жалеть об этом я не стал: все равно к этому времени мак бы уже увял. Да если и не увял бы, к чему он мне?
Аджиала, старшая жена брата, пришла, когда я отрабатывала технику иллюзий. Увы, мне никак не удавалось добиться обмана всех чувств, мои мороки были бесплотными и совсем ничем не пахли. Теорию я знала просто отлично, это мама признавала, но где при превращении теории в практику что-то шло неправильно, понять не могла даже она. Так что я экспериментировала, меняя некоторые параметры, чтобы разобраться, где именно происходит сбой. Это требовало полной самоотдачи, поэтому невестке я не обрадовалась и поздоровалась довольно неприветливо, что совсем ее не обескуражило. Круглое лицо Аджиалы сияло, как солнце в летнем безоблачном небе, ибо повод для счастья у нее был очень весомый.
– Асиль, я так рада, так рада, – затараторила она и попыталась меня обнять.
От объятий я уклонилась, но концентрацию потеряла, и небольшой иллюзорный куст с так и не распустившимися бутонами рассыпался разноцветными искорками. Жена брата испуганно ойкнула и попятилась.
– И чему же ты так рада, что мешаешь мне заниматься? – недовольно спросила я.
– Ой, да не тем ты занимаешься. – Она пренебрежительно посмотрела на то место, где не так давно была моя иллюзия. – Опять ерунду всякую делаешь. Тебе к свадьбе готовиться нужно. Счастье-то какое тебе привалило – сам Гренет в жены берет!
Счастья было так много, что в себе я его удержать не смогла – мое лицо перекосилось в настолько довольной гримасе, что Аджиала отшатнулась, и, похоже, в ее голову закрались сомнения, что эта новость для меня столь же отрадна. Впрочем, в голове у нее долго ничего не задерживалось – видно, мыслям зацепиться там было не за что и малейший порыв ветра выдувал их напрочь.
