Рождение детей скрасило мамину жизнь и наполнило ее любовью, которую она не могла получить в племени отца. Но только сейчас я начала понимать, чего ей стоило выносить и родить двенадцать детей. Помню, что беременная мама уходила вдруг на пару дней, а потом возвращалась с младенчиком. Она рожала в одиночку в пустыне, а пуповину перерезала острым камнем. Как-то раз мы были вынуждены сняться со стоянки, пока она была в пустыне, и тогда она догоняла нас четыре дня. Шла с новорожденным на руках, высматривая в пустыне мужа.
Мне всегда казалось, что я была ее любимицей. Мы всегда очень хорошо друг друга чувствовали и понимали, и до сих пор я каждый день молю Аллаха позаботиться о маме, пока меня нет рядом. Я с раннего детства ходила за ней словно хвостик и всегда с нетерпением ждала вечера, когда смогу наконец побыть рядом с ней.
Мама учила меня плести корзины, и мы много часов провели бок о бок, пока она учила меня делать из них маленькие чашки для молока. Но мне было далеко до ее мастерства – у меня все получалось каким-то дырявым и клочковатым.
Каждый месяц мама куда-то уходила одна и возвращалась лишь к вечеру. Но где она была, неизвестно. Я попыталась разузнать, но мне лишь велено было не совать нос во взрослые дела. В Африке детям не положено знать многого, тем более про родительские дела. Но однажды я не смогла усмирить любопытство и тайком проследила за ней.
Мама встретилась с пятью другими женщинами, они удобно устроились под красивым деревом, прячась от полуденной жары. Я видела, что они пьют чай и едят воздушную кукурузу, но о чем они разговаривали, я так никогда и не узнала. В какой-то момент мне надоело подглядывать за ними, и я решила показаться. Отчасти потому, что мне было интересно попробовать то, что они ели. Я робко приблизилась к маме.
– Ты тут откуда взялась?
– Шла за тобой.
– Ах, какая плохая девочка! Непослушная! – начала ругаться мама.
Но остальные женщины только посмеялись и начали подзывать меня к себе. В итоге воздушную кукурузу я попробовала.
В детстве и юности у меня не было возможности познакомиться со всем остальным миром. У нас не было книг, телевизора, туристических поездок, кино – я считала, что везде люди живут так же, как и мы. И я никогда не думала о том, что моя мама выросла в абсолютно другом мире. До 1960 года южные области Сомали были итальянской колонией, что очень сильно повлияло на культуру и образ жизни. Могадишо как раз лежал на юге, и там основным языком общения был итальянский. Мама умела на нем разговаривать, и иногда, когда очень сердилась, она разражалась отборным потоком итальянских ругательств.
– Мамочка! А что ты такое говоришь?
– А, это по-итальянски.
– А что это такое, «итальянски»?
– Да ничего, не суй свой нос во что попало.
Позднее я поняла, что итальянский язык – это лишь одна из частей огромного мира, который находится за пределами нашей убогой хижины. Мы, дети, часто спрашивали маму, почему она сбежала с нашим отцом. Ведь ее братья и сестры жили за границей, были очень образованными и успешными. А она скиталась по стране.
На что мама всегда отвечала, что влюбилась и не могла поступить иначе. Мама – очень сильная женщина. На ее долю выпало много испытаний (и многим из них я была свидетельницей), но никогда я не слышала от нее жалоб и роптаний. Мама всегда стойко переносила тяготы и была тверда, словно железо. Я мечтаю быть хоть немного такой же стойкой, как она.
