Увы! Голова сидящего даже не изменила положения. Она улыбнулась.
– Мне жаль, что так получилось, – произнесла она сдавленным голосом и осторожно перешагнула порог гостиной.
Грациозно прошествовав к длинному, стоящему в центре комнаты столу, она двинулась вдоль него, аккуратно ведя пальчиком по поверхности.
– Фу! – её хорошенький носик наморщился. – Как много пыли! И как всё-таки я люблю грязь!
Подойдя к Николасу, она с отвращением вытерла палец о рукав его спортивной куртки.
– Тебе, наверное, нравится так жить, – медленно, выделяя каждое слово, произнесла она. – Ты провёл здесь почти месяц и даже не соизволил навести порядок. Нет, Ник, ты неисправим.
Она ещё немного постояла, словно размышляла о чём-то, потом медленно запустила пальцы в его шевелюру.
– Знаешь… – её взгляд мечтательно взметнулся вверх, – а ведь когда-то я действительно любила тебя. Хотя, вполне возможно, что сейчас мне это лишь кажется. Понимаешь, я давно хотела тебе об этом сказать, но как-то не решалась. И вот теперь я хочу это сделать. В первый и в последний раз.
Отняв руку от волос, она встала за спинкой стула.
– Знаешь, дорогой, – на последнем слове её голос предательски дрогнул, и она судорожно сглотнула. – В глубине души я всегда понимала, что ты предназначен не для меня. Дело даже не в том, что здесь повсюду пыль, и ты её не вытер. Ты можешь навести порядок, когда действительно захочешь. Причём, ещё какой…
Она дотронулась до дрожащего века правого глаза и шмыгнула носом.
– Мне всегда было жаль тебя, Ник. При всех твоих порой неожиданных выходках и резких поворотах характера, ты всегда оставался чист. Причём, именно душой. Может быть, потому что ты действительно безумно любил меня…
Она ещё раз шмыгнула носом.
– Жаль… – её голос приобрёл тусклый и бесцветный оттенок, словно огарок свечи, который стоял на столе. – Но кто жалел меня? Кто нашёл ключ к замочной скважине моей души, чтобы повернуть её механизм. Посмотреть, что делается там внутри, на самом деле? Никто. Да, собственно говоря, никто и не хотел…. И в первую очередь, ты не хотел этого сам, Ник! Все считали меня твоей вещью, красивой куклой, принадлежащей лишь тебе! Думаешь, мне было приятно притворяться верной и любящей женой и исполнять роль домохозяйки все эти годы?
Она гневно оттолкнула спинку стула, развернулась и подошла к окну.
– Нет, – вздохнула она, глядя безучастным взглядом на тяжёлое, свинцовое море. – Никто не спорит, ты – прекрасный хозяин, ты сумел обустроить нашу жизнь на сказочном уровне. Ты – верный и любящий муж, я знаю, что за все эти годы ты мне ни разу не изменил. Ты – галантный, изысканный кавалер, я сбилась со счета, сколько раз ты дарил мне цветы. Ты не жаден, я имела все, что хотела, причём мне не приходилось просить, достаточно было лишь намекнуть, и ты прекрасно угадывал моё настроение. Но ты не учёл главного. Ты не знал, нет, ты просто не хотел знать, как сильно порой, пребывая в чистоте, мне хотелось окунуться в грязь!
Она стукнула кулачком по оконной раме, отчего запотевшее стекло тонко и протяжно загудело.
– Я устала жить такой жизнью! – обернувшись, выкрикнула она. – Я устала от общества, которое меня окружало, потому что оно было чересчур культурным! И ты мне надоел со своей культурой и воспитанием! Под твоим постоянным наблюдением я и шагу не могла ступить! Ты не представляешь, как порой мне хотелось услышать от тебя грубое, бранное слово! Я специально не рассказывала тебе о своей прошлой жизни, а только изредка намекала!
