В такт шагам качались тяжёлые длинные серьги с прозрачными, как слеза, бриллиантами. Эта женщина должна была быть где угодно, только не на этой улице. Как минимум: она должна была бы сейчас идти по Бродвею, освещаемая яркой рекламой баснословно-дорогих бутиков и элитных ресторанов.
У Бирка мелькнула мысль: «Обычно женщины в таких кварталах озираются и стараются быть незаметными, обходят компании подростков стороной, потому что отморозки страшны толпой. Ей лучше было бы поберечься».
Но эта дама противоречила всему, что он знал о женщинах. Она шла по центру улицы, будто была сейчас в самом безопасном месте на планете.
Ожидаемо подтянувшийся тут же, сброд пока таился по тёмным углам, тоже застыв от неожиданности. И всё же отдельные личности смогли собрать свои крохотные мозги «в кучу», и позади женщины раздалось такое предсказуемое:
– Эй, красотка, не хочешь с нами покувыркаться?
Кто-то противно захихикал, и остальные недоумки подхватили смех от глупой шутки. И хотя у Бирка, который и сам вырос в подобной среде, внутри зрело желание совсем по-мальчишески свистеть ей вслед и тоже озвучить какую-нибудь совершенно идиотскую шутку, но всё же мозги выдали «стоп-сигнал», и он даже пару секунд раздумывал над тем, чтобы вмешаться и помочь незнакомке. Но тут женщина медленно обернулась, оценивающе посмотрела на толпу глупо ухмыляющихся кретинов, спокойно открыла сумочку и, к удивлению, Бирка, достала пудреницу. Та сверкнула в свете фонаря золотым ободком и надписью Гуччи. Незнакомка раскрыла её, не торопясь стянув перчатки, пару секунд полюбовалась на себя в зеркало, затем припудрила носик и, когда Рамен уже подумал, что она точно сошла с ума, вслед за пудреницей достала Глок семнадцать с глушителем.
Выстрел глухим хлопком разнёсся по улице, и первый, кто рискнул шагнуть к ней, безжизненным мешком повалился к её ногам. Бирк искренне восхитился хладнокровием, умом и меткостью незнакомки. До него внезапно дошло, что зеркало ей нужно было лишь для того, чтобы лучше наблюдать за тем, что происходит сзади.
– Надеюсь, больше нет желающих высказаться? – мягко спросила женщина мелодичным голосом с лёгким французским акцентом. Она с тёплой улыбкой обвела толпу душевно-проникновенным взглядом и пистолетом. Вторым выстрелом дамочка уложила сунувшего в карман руку недальновидного придурка и продолжила:
– Вижу, что уже нет. А теперь простите, господа, спешу. Au revoir messieurs, – закончила она фразу на французском.
Остолбеневшие от происходящего «господа» в спортивных костюмах и кожаных куртках выражали всем своим видом, что отпускают с миром чокнутую незнакомку с пистолетом, пока она здесь всех не положила.
Женщина, не убирая оружия, направилась прямиком к Бирку, и тот застыл на месте, понимая, что совершенно беспомощен против человека с пистолетом. Уверенность, с которой незнакомка держала Глок, говорила о её профессиональной подготовке – она далеко не вчера впервые взяла его в руки.
Когда она подошла совсем близко, Бирк, наконец, смог толком разглядеть её: брови с изящным изломом, словно крыло чайки; красивые, обрамлённые длинными чёрными ресницами глаза глубокого, насыщенного цвета растопленного горького шоколада и безупречно-нежная, белая, бархатная кожа. Дамочка была «что надо». Такие «фифы» до этого момента с Раменом не общались: рожей не вышел. От осознания, что сейчас рядом с ним такая красавица, Бирк неожиданно для самого себя «поплыл», как пластилин на горячей плите, напрочь забыв о пистолете в её руке. Взгляд Рамена предательски скользил по её фигуре, обрисовывая все изгибы, и он ничего не мог с этим поделать. Но когда она спросила:
