Цыганка Вася, механик с волантера «Доброволец» - страница 15

– Я знаю, где канистра! Не наделайте тут без меня глупостей!

– Знаешь, девочка, – сказал Брэн, когда она убежала. – Я считаю себя не самым плохим человеком на свете. Но если бы не Мири, которой я потом не смогу в глаза смотреть, я не знаю, как бы поступил. Никогда не ставь людей перед таким выбором. Это называется «искушение». И тот, кто ему поддастся, разрушит свою жизнь, и тот, кто не поддастся, потом не раз пожалеет, и тот, кто создаёт такое искушение, тоже поступает нехорошо.

– Простите. Я просто не подумала…

– Всё, забыли, проехали, у тебя ничего не было, я ничего не видел. Спасибо за починку платформы. Ты здорово выручила старика.

– Не за что, дядя Брэн, всегда рада помочь.

***

Когда Мири принесла канистру с бензином, Василиса уже установила новый аккумуляторный блок и генератор на платформу.

– Ну, момент истины, – сказала она и нажала кнопку.

Двигатель крутнулся раз, другой, стрельнул дымком из небольшого глушителя и ровно затарахтел.

– Ток есть, – удовлетворённо сказала Васька, ткнув в контрольную колодку тестером. – Можно кататься!

Вместе с Мири они усадили Брэна на платформу, он подключил разъёмы и осторожно подвигал гусеницами туда-сюда, поворачиваясь на месте.

– А неплохо…

Проехался вперёд-назад, объехал прилавок, прокатился вокруг палатки.

– Ну это же просто здорово! – заявил он. – Качу куда хочу! Спасибо тебе, Василиса! Теперь я как новенький! Мири, мы можем прямо сейчас поехать домой! Как меня достало ночевать в этой палатке…

– А где ваш дом? – спросил Лешка. – Вы разве не тут живёте?

– Нет, мальчик, это же рынок. Дом у нас недалеко, километров пять отсюда. Пока платформа не сломалась, каждый вечер туда возвращались. Мирена, девочка моя! Купи мяса, купи пива – нам есть что отпраздновать!

[1] Эта история рассказывается в романе «Небо над дорогой».

Выехали с рынка уже в сумерках. Платформа бодро катилась по пыльной грунтовой дороге, негромко тарахтя мотором генератора. Впереди шла Мири – водя над землёй своей железной палкой, похожей на алебарду. Оказалось, что это не оружие, а минный трал. Периодически она поднимала вверх механическую руку, все останавливались, устройство щёлкало разрядом, хлопал несильный взрыв. Василиса на всякий случай крепко держала Лёшку за руку.

– Здесь была тотальная война, – рассказывал Брэн, – все против всех. Когда я сюда попал, она только что закончилась. Хотя нет, война не закончилась, закончились люди. Воевать стало некому, остались дети, старики и инвалиды. Инвалидов было особенно много, потому что здесь предпочитали не убивать солдат, а калечить.

– Почему?

– Если солдата убить, то враг теряет одного человека. А если ранить – то сразу нескольких. Ведь кто-то должен его перевязать, доставить в тыл, лечить в госпитале. Потом ему надо платить пенсию по инвалидности, кормить, ухаживать – всё это нагрузка на тыловую экономику. Гораздо более тяжёлая, чем закопать одного убитого.

– Как-то это жутковато звучит.

– Война – жестокая штука. Когда солдаты у всех сторон конфликта стали заканчиваться, то в строй начали ставить тех, кто раньше считался для этого слишком юным – сначала призывной возраст снизили до шестнадцати, а потом и до четырнадцати лет. Чтобы лишить врага призывного резерва, бесшумные малые беспилотники разбрасывали повсюду мины в виде игрушек. Дети быстро приучились не подбирать их, и мины стали маскировать подо что угодно – камни, бытовые предметы, даже обувь! Неизвестно откуда появлялись целые партии детских ботинок, у которых в каблуках были спрятаны заряды пластита, которые срабатывали не сразу, так что целая куча детей успела в них обуться, а потом раз – и остались без ступней.