– Оша, а почему тут всё без воды?
– Так мы же на корабле. Тут с водой не забалуешь. Он же не всегда тут валялся, когда-то и по пустоте летал.
– Пустота, это космос?
– Он самый. Мужу своему сможешь показать, как душем пользоваться, всё понятно?
– Да оказывается всё проще некуда.
Забрали почищенные вещи. Лера только сейчас обратила внимание, что Оша не носит нижнего белья, одевает комбинезон на голое тело.
Оша, очевидно, заметила это и пояснила. – Комбинезон современный, с функцией очистки тела. Правда он на это энергию жрёт, и голову не моет, так что всё равно, без душа никуда. Да и чистить его самого всё равно нужно.
Платформа прибыла к ангару. Народ потянулся к приёмщику, сдавать вещи категории личных находок. Вир сделал Павлу жест не торопиться, позвал с собой на разгрузку «казённого» имущества.
Через полчаса, разгрузив «казённое», подошли к приёмщику, передав тому ящики с батареями, девять футляров с инструментом, и неработающий игольник. Павел чуть не вынул нагреватель-кругляш, но Вир его вовремя одёрнул.
Приёмщик аж присвистнул, оценивая доставленное. Поговорил с Виром. Из этого разговора Павел понял только «митс», прозвучавшее несколько раз. Это слово было ему уже знакомо, судя по всему означало – дикий или дикарь.
– Всё, помчали домой. – резюмировал Вир, всходя на платформу. Народ самостоятельно никуда не расходился, без команды старшего, все сидели в ожидании.
– Получилось у нас так, – обратился Вир к Павлу. – вам на двоих, причитается тысячу шестьсот кредитов. Поскольку нейросети пока у вас нет, деньги зачислили на мой счёт, после установки переведу. Ну и прогиб с игольником, вам засчитан, как образцово показательный.
– А тысячу шестьсот это много?
– Не мало. Обычно кредитов на двести-триста сдают. У вас, считай, по восемьсот получилось.
Паша обречённо выдохнул, переводя кредиты в дни до выкупа.
В каюте Пашу встретила посвежевшая Лерка. Схватила его за руку, потянула в душ, всю дорогу щебеча, как тут всё, на самом деле, просто и круто-круто-круто.
В душевой пришлось немного постоять в ступоре. Когда говорили, что душ общий, на ум приходили справедливые мысли о раздельном времени посещения. Например, сначала девочки, потом мальчики. Но оказалось – общий в прямом смысле. Народ тут заголялся без всякого стеснения друг перед другом, щеголяя, кто чем богат. Постояв и потупив немного, Паша, со словами: «Да пусть обзавидуются», снял с себя одежду, отдал её Лере, и направился к ближайшей свободной кабинке.
Потом был ужин, с ровно таким же рационом, что и вчера и на завтрак. Лера с Павлом хотели сесть за столик к Виру, но тот подал им знак, что делать этого не стоит. Зато, к ним за стол села Оша. Оглядев остальных сидящих, вклинилась очень властно, согнав с места какого-то парня, расположившегося ближе всех к Лере. Парней за этим столом было значительно больше, чем девушек, и первые с нескрываемым аппетитом рассматривали прекрасную половину разумных.
– Тапратх цафе. – шикнула Оша на парней, явно интересующихся Лерой. Те тут же виновато опустили свои взоры в непритязательный ужин.
Ну вот, местная речь уже и не казалась какой-то тарабарщиной, и пара раздельных слов вполне явственно можно было различить и даже повторить. Вот только бы ещё знать, что это означает.
– Мало слов. – по-русски сказала Оша, обращаясь к Лере и Павлу. – За тебя и за тебя Вир смотрит. Решит. Скажет.
