Но народ на площади выслушал его пламенную речь с восторженным вниманием. А после того, как он озвучил все обещания перед вассалами и пожелал им весёлого празднования, люди вдруг начали аплодировать. Вероятно, всё же были среди них те, кто искренне верил словам своего монарха.
«Король» помахал рукой на прощание раскинувшемуся внизу морю людей и на негнущихся ногах покинул балкон. Ему было нестерпимо жарко в мантии. Непривычная корона давила на голову, а обувь Вильгельма оказалась тесновата. Но всё же Ричард держался предельно величественно.
Во внутреннем дворе его уже ждала парадная стража на лошадях. «Королю Вильгельму» со всем почтением помогли усесться на белоснежного коня и торжественно провели по запруженным улочкам обратно к дворцу.
В эту минуту Ричард пожалел о том, что традиции Атенлау запрещали мужчинам путешествовать в закрытых экипажах. Даже на свою коронацию монарх не имел права ехать в карете. Только верхом. А кареты оставались уделом благородных дам и вышедших на покой стариков. Причём, чем знатнее была особа внутри, тем больше лошадей впрягали.
Граф фон Шенборн в мгновение ока ощутил себя лёгкой мишенью, несмотря на обилие вооружённой стражи вокруг. Но толпа расступалась перед торжественной процессией и смыкалась следом. Кто-то махал. Кто-то бросал цветы. Кто-то что-то выкрикивал. Но никто не кидался ничем и не свистел вслед. Из страха ли. Или, быть может, из нежелания портить себе святой праздник неправедными деяниями против избранника самого Господа Избавителя. Так или иначе, весь путь до королевского дворца прошёл относительно гладко. И Ричард даже задумался о том, что Вильгельм совершенно напрасно волновался. Ничего ему вовсе не угрожало.
Когда дворцовые ворота закрылись за королевской процессией, Шенборн мысленно выдохнул. А после поступил, как они условились с настоящим Вильгельмом: сослался на головную боль и бессонную ночь перед праздником, а после сказал, что идёт к себе отдыхать. И настрого запретил его беспокоить, пока он не выспится.
Оказавшись в королевских покоях, Ричард отослал прочь всех лакеев. Сделал вид, что ужасно утомлён и раздражён. Когда двери за ними закрылись, он с облегчением снял с головы тяжёлую золотую корону, украшенную рубинами. Шенборн рассеянно повертел её в руках. А сам подумал о том, что хотел бы знать, чем же занят в эту минуту Вильгельм.
* * *
Экипаж чертовски сильно трясло на кочках. После прошедшего ночью ливня колеи были полны мутной воды. Колёса хлюпали по грязи. А рессоры скрипели так, точно карета грозилась развалиться в любую минуту. Из-за этого маленькая Анна то и дело ныла и хныкала на руках у матери. Королева Джования Августа Хальбург пыталась укачать дочь, но тщетно. Старая, разбитая дорога, по которой они ехали окольными путями, не давала детям уснуть.
Королева и сама порядком устала. Муж разбудил её посреди ночи и велел собираться в срочную дорогу. Не сказал, куда именно они едут и как надолго. Не велел брать много вещей, даже служанок и фрейлин везти с собой не позволил. Всё это напоминало бегство, поэтому ужасно напугало Джованию. Но она послушалась. Королева во всём привыкла слушаться своего супруга-короля. Когда же ещё затемно самый невзрачный из их экипажей с плотно закрытыми шторками выехал за пределы столицы, Вильгельм, наконец, всё объяснил.
Внутри кареты, помимо самой Джовании и её мужа, ехали две их дочери, пятилетняя Гертруда Луиза и двухлетняя Анна Терезия, а ещё младшая сестра Вильгельма, принцесса Маргарита Филиппа Хальбург. Их семейство сопровождала дюжина конных стражников во главе с самим маршалом, а ещё брат Джовании, герцог Альберт Зоммерштерн. Все мужчины были при оружии, включая Вильгельма.
