Канцлер и королевский сенешаль руководили допросами. Но даже силовые методы дознания не дали особых результатов. Потому что мало было получить признание в содеянном, нужны были имена лидеров. А настоящих руководителей восстания заключённые не знали. Все они описывали совершенно разных людей. Но сходились в одном: причинах.
– Народ Атенлау легко купился на подстрекательства, потому что бунтовщики смогли надавить на самое больное, – заключил Альберт после того, как Фердинанд и граф Пфаллен по очереди целый час зачитывали показания допрошенных. – Людям стало неважно, за кем именно идти и кого слушать. Они просто достигли своего предела.
В словах герцога Зоммерштерна звучала горечь.
Восседавший за своим письменным столом «король» мрачно кивнул.
– Мой король, полагаю, всех задержанных следует приговорить к показательной смертной казни, чтобы хоть немного унять это чувство безнаказанности бунтовщиков. И заодно отбить охоту к следующим восстаниям хотя бы на какое-то время, – предложил Фердинанд.
Королевский кузен после дальней дороги и долгих часов допросов выглядел ужасно бледным, и всё же он нашёл в себе силы явиться к монарху с отчётом. Тому существовало вполне очевидное объяснение. Перед самым их приходом Альберт поведал Ричарду, что Фердинанд чувствует себя виноватым, поскольку первые восстания вспыхнули именно на юге, в подконтрольных ему землях. И теперь герцог Хальбург всячески старался загладить свою вину. Скажи ему вдруг король, что нужно немедленно ехать через всю страну куда-нибудь в Дрейген, Фердинанд не стал бы задавать лишних вопросов, а с покорностью вызвался бы выполнять сие поручение самолично.
Но если более молодой Фердинанд казался уставшим, то пожилой Пфаллен напоминал мрачную серую мумию с чертовски пышными бакенбардами. Для старика-канцлера подобные мероприятия давно были в тягость, и всё же он не смел ослушаться королевской воли. Возможно, не желал лишиться поста. Или попросту старался оправдать доверие своего сюзерена.
– Никаких казней, кузен, – «Вильгельм» категорично поджал губы. – Казни превратят бунтовщиков в мучеников. В жертвы за благое дело. И подстегнут новые восстания.
– Да,мой король, – Фердинанд склонил голову. – Но прошу вас не проявлять излишнюю мягкость к этим людям. Они её не заслужили. Слишком уж много невинной крови пролили.
– Если хотите знать моё мнение, Ваше Величество, то их дело действительно в какой-то мере благое, – осторожно начал граф Пфаллен. – Мятежниками двигала лишь цель решить вполне реальные проблемы. Но их невежество не позволило им сделать это без применения грубой силы.
Король кивнул. Не будь у людей гнёта всех обрушившихся на них бед, не стали бы они слушать подстрекателей. И уж тем более не взялись бы они за оружие. Пусть даже это оружие – топор и вилы.
Но как бы ни обширны были просторы Атенлау и не масштабы его беды, граф фон Шенборн полагал, что королевство всё ещё можно спасти. На ум ему пришло многое из того, что он успел узнать за время службы в Солверине. Ричард размышлял, как это можно применить. Но сначала ему следовало обсудить всё с Джованией и Альбертом.
– Я услышал от вас достаточно, милорды, – наконец, сказал «Вильгельм». – Теперь мне нужно время подумать. Благодарю вас за проделанную работу. Я созову малый совет сразу, как приму решение. Вы все можете быть свободны.
Аристократы раскланялись и потянулись к выходу.
