Да, шеф! - страница 10

– Надеюсь, поедем на моторке, – обращается к остальным Хардж. – Прибудем на стиле.

Фрейя издает нервный смешок. Они с морской болезнью закадычные друзья.

Парень с зонтиком закидывает их багаж на тележку и ведет компанию к выходу. Фрейя покидает терминал и попадает в кипрское лето. Поток горячего воздуха опаляет лицо, солнце щиплет кожу. Вся компания идет под ясным голубым небом к микроавтобусу, на ветвях лимонных деревьев, посаженных вдоль дороги, чирикают птицы. Душу окутывает облако умиротворения. Это приключение давно ждало своего часа.

Поездка до полуострова Акротири занимает чуть более часа, но удивительно, как тянется время, если на протяжении всего пути кто-то невпопад гудит в туземный духовой инструмент. На скалистой смотровой площадке группа выходит из микроавтобуса, и все сторонятся Кваме и его диджериду.

Фрейя подходит к краю обрыва. Первое, что ее поражает, это аромат диких трав, который доносит сюда теплый бриз. Наполняя легкие соленым воздухом, она смотрит вниз на красную галечную бухту, образованную вулканической породой – скалы покрыты пятнами железной руды. Море похоже на бескрайнюю изумрудную равнину, а волны сверкают под средиземноморским солнцем, точно серебряные ленты. Лицо покалывает от жары, и Фрейя надевает на голову шляпу. А зелень тут куда пышнее, чем ей представлялось, похоже, дожди добрались и сюда. Цветы миндаля трепещут на ветру, и певчая птица порхает между стеблями длинной сочной травы, растущей на склоне холма. Фрейя улыбается. Пейзаж далек от грязных улиц Ноттингема так сильно, насколько это в принципе возможно.

– Круто, они подогнали нам моторку! – возвращает в реальность возглас Харджа.

– Ну прекрасно, – тихонько ворчит Фрейя, откапывает в сумке пластырь от укачивания и надеется на лучшее.

Они спускаются по красной гальке к поджидающей на берегу лодке. Галдят чайки, высматривая какие-нибудь объедки, рыбак затаскивает на ржавый трейлер сеть, продираясь сквозь густые водоросли. Дальше по берегу, словно гордый павлин, возвышается маяк, его ослепительно-белая верхушка ярким пятном выделяется на фоне темно-зеленого моря. Фрейе вдруг ужасно хочется к нему сплавать. Один за другим путешественники садятся в качающуюся моторку, пристраивают диджериду Кваме, раскладывают сумки, чтобы равномерно распределить вес – и вот, наконец все готово.

Георгиос убирает зонтик, занимает место капитана, дергает стартер, и мотор с кашляньем заводится. Отогнав от себя клубы выхлопа, Фрейя проглатывает таблетки и тихо молится, чтобы море оказалось не столь бурным, как содержимое ее желудка. Шум переходит в мерный рокот, лодка скользит по воде прямиком к далеким и пока смутным очертаниям земли. Тошнота все же подступает к горлу, и приходится откинуться назад. Надо потерпеть, всего двадцать минут. Прочие участники принимаются болтать на кулинарные темы, а заодно меряться знаниями. Кваме и Хейзел спорят насчет черной чечевицы. Общая картина чем-то напоминает Фрейе фильм «Жизнь Пи». Разве кока там изображала не гиена? А если они тут все повара, кто окажется бегнгальским тигром? Фрейя смотрит на Хейзел, разглядывает крохотную надпись на пакете Кваме, но ничего особенного не замечает. Вроде с ума сходить никто не собирается. И все же лучше мучиться галлюцинациями, чем вывернуть кишки на глазах посторонних людей.

– Мой отец повар. И его отец тоже. Дядя и трое моих братьев тоже повара, так что у меня, считай, и выбора не было. Страсть к кулинарии запечатанана в моей ДНК, – орет Хардж на ухо Фрейе в попытке перекричать шум мотора.