– На том диалекте, который вы выучили, это – обычное приветствие в неформальном ключе:
Да не сгустятся тучи над вашей семьей.
Да случится вам умереть под солнцем.
Конечно, на бруухианском языке фраза звучит в рифму. На бруухианском вообще все зарифмовано: все существительные заканчиваются на один и тот же слог. Эдакая затяжная отрыжка.
– Изумительно. Полчаса такой милой беседы, и я заработаю себе ларингит.
– Не заработаете. Как только вы станете Кроуэллом, все вспомните. К тому же в вашем багаже есть таблетки, смягчающие горло.
– Ладно. – Отто помассировал свое огромное бедро. – Послушайте, надеюсь, это мое назначение не потребует слишком активных действий? Похоже, пластиплоть, которую я ношу на себе, равна моему собственному весу.
– Пожалуй, так оно и есть.
– В задании говорится, что Кроуэлл не был на планете одиннадцать лет. Разве нельзя устроить так, будто он сбросил вес, сидя на диете?
– Нельзя. Вы можете случайно наткнуться на кого-нибудь из его недавних знакомых. Кроме того, особые условия задания требуют, чтобы вы казались как можно более безобидным.
– Я не против того, чтобы казаться безобидным. Но при одной и двух десятых g я на самом делебуду безобидным! С меня семь потов сошло, пока я добрался до вашей каюты по коридору, а ведь здесь менее одного g. Как же тогда…
– Мы в вас верим, Отто. Вы, премьеры, всегда готовы пройти по лезвию бритвы.
– …Или сдохнуть, порезавшись. Чертов гипнотренинг!
– Это в ваших же собственных интересах. – Нимиц стал набивать трубку. – Сизигий. Трубкозуб. Сатанизм. Герундий.
Отто откинулся в кресле и со следующим вздохом захрапел.
– Когда я разбужу вас, вы будете на десять процентов Отто Макгевином и на девяносто процентов искусственно калькированной личностью – доктором Айзеком Кроуэллом. Вы будете помнить о задании, о тренировках, о вашем назначении премьера, но первоначальная реакция в любой обычной обстановке будет соответствовать характеру и знаниям Кроуэлла. Только в стрессовых ситуациях вы сможете реагировать как премьер-оператор. Герундий. Сатанизм. Трубкозуб. Сизигий.
Кроуэлл Макгевин очнулся на полухрапе. Он выкарабкался из кресла и подмигнул Нимицу. Хриплым голосом Кроуэлла – словно перекатывались камни – сказал:
– Большое спасибо, доктор Санчес. Терапия была в высшей степени благотворной.
– Пустяки, доктор Кроуэлл. За это мне на корабле и платят деньги.
– Черт знает что такое! Оскорбительно! Молодой человек, вам известно, кто я такой?!
Таможенный чиновник напустил на себя вид одновременно скучающий и непримиримый. Он снова заложил капсулу личного знака Кроуэлла в микропроектор и долго ее разглядывал.
– Судя по данным, вы Айзек Кроуэлл, житель Макробастии, уроженец Земли. Вам шестьдесят, но выглядите вы на семьдесят. И все это никак не освобождает вас от раздевания и осмотра тела.
– Я требую вышестоящего начальника!
– Отказ. Его сегодня нет. Можете подождать вон в той маленькой комнате. У нее отличный замок.
– Но вы…
– Не годится беспокоить шефа в его единственный свободный день! Нет из-за какого-то стыдливого внепланетного пузана! Можете подождать в комнате. Нет подохнуть с голоду!
– Ну-ка, ну-ка… – К ним приблизился коренастый, небольшого роста человек с пышной копной кудрявых напомаженных волос. – Кажется, здесь… Ба, Айзек! Айзек Кроуэлл! Каким ветром тебя снова занесло сюда?
Кроуэлл стиснул руку человека – его ладонь была влажной и теплой – и за долю секунды переворошил искусственную память, пока лицо и имя со щелчком не соединились в одно целое.
