Спать я пошла, когда небо начало окрашиваться в розовый цвет, а
разноголосые птицы завели свои оглушительные песни. Надо полагать, что
проснулась я только ближе к обеду, Харитон давно уже управился по дому и
занимался вскапыванием грядок в большом огороде.
— Доброе утро, — поприветствовала домового, усаживаясь на выкорчеванный
Маркусом пень, — я сейчас чай допью и присоединюсь. Вчера уснуть долго не
могла…
— Слышал, как ты всхлипывала, да не стал подходить. Вас, девок, слезы
завсегда лечили. Вон, поплакала и улыбаешься теперича, — добродушно проворчал
старик, выдергивая сорняки, — ты лопату-то не трогай, я тута сам управлюсь,
бери семена и сажай. Время идет, а у нас и зелени еще не наросло.
— Хорошо, но их у бабули много… — с сомнением протянула, оглядев несколько
рядов ровных, выстроенных, словно солдаты на плацу, с деревянными бортиками,
грядок.
— Так те, что за моей спиной, с травой душистой да лечебной. Вскапывать не
будем, полоть надо — заросли сорной травой.
— Точно, душицу вижу и чабрец, только мокрец забил грядку, а от него не так
просто избавиться.
— Ну хоть травы бабка твоя ведать научила, — беззлобно пробурчал домовой,
пыхтя вгоняя в окаменевшую землю лопату.
— С этим у ба не забалуешь, — с улыбкой проговорила, устремившись к дому, и
вскоре, повязав голову платком и натянув перчатки, взялась за посадки укропа,
петрушки и прочей вкусной и полезной зелени.
До самого
позднего вечера мы с Харитоном занимались в огороде. Погода благоволила, птичьи
трели подбадривали, а за неспешной беседой время пролетело незаметно. Застыв у
ряда чистеньких грядок, любуясь своим трудом, мы, не сговариваясь, с шумом
облегченно выдохнули. С этим управились, теперь поливать, дождаться, когда
взойдут первые всходы, и пропалывать, а заодно сражаться с вездесущим сорняком
между грядок, вдоль забора, под смородиной и прочими плодоягодными деревьями и
кустами.
— Добрая
хозяйка у тебя, бабуля, большой огород, да и сад ему не уступает.
— Да, на
даче участок будет поменьше, но ни одного клочка пустующей земли там не было…
ладно, идем домой. Время позднее, а у нас вместо обеда был бутерброд с
колбасой, да молоко.
Вместе
быстро приготовив нехитрый ужин, мы, не болтая, его благополучно умяли и
разбрелись по своим комнатам. И в этот раз стоило моей голове только коснуться
подушки, как я мгновенно отключилась.
Утро
наступило для меня рано, разноголосое пение птиц и истеричный крик сорок,
что-то не поделивших между собой, ворвались в мою комнату сквозь чуть
приоткрытое окно. Взглянув на часы, я, тихо выругавшись, шаркающей походкой
отправилась в ванную. Там я долго брызгала себе в лицо холодной водой, но
осознав, бесполезность этого занятия, забралась в ванну и окатила себя
ледяной водой. И с приглушенным криком выскочив из нее, принялась бодрой рысцой
собираться в город.
— Ты за
дорогой следи, мало ли лихачей. В лавку не ходи, в кондитерскую на углу Дерсала
тоже, там хозяин ушлый, обдерет как липку, — наставлял меня Харитон,
подкладывая мне в тарелку каши.
— Да у меня
и брать нечего, — хмыкнула я, утопив ложку в рассыпчатую крупу, — все
богатства, серебрушка, да тридцать медяшек.
— Тот жук
тебя в долги загонит и будешь платить всю жизнь, — сурово сдвинул брови
домовой, подливая себе в кружку чай, — знаю я троих, до сих пор у него на кухне
отрабатывают.
— А куда
магистрат смотрит? Неужели управы на него нет?
