Король Генрих VIII был импульсивен, горяч и кровожаден. Обиды, нанесенные его величеству, он предпочитал смывать кровью, причем, не своими руками, а руками палача. А поскольку обижался он часто, то за время его царствования не одна голова высокопоставленного англичанина слетела с плеч на этом лобном месте, именно здесь, заподозрив в измене, он казнил и двух своих жен. А уж сколько менее знатных граждан расстались здесь с жизнью – тому и вовсе нет счета! Теперь и ей, графине Солсбери, выпало разделить их печальную участь.
Что ж, – думала она, поднимаясь по скользким камням мостовой к месту казни, – изменить судьбу не в моей власти, но держаться так, чтобы мои потомки не стыдились обо мне вспоминать, я еще в силах, пусть запомнят меня гордой и сильной до конца!
В полном самообладании и с ясным взором приблизилась она к плахе и не спеша возложила на нее голову. Взмах топора – и эта голова упала на эшафот, оставляя за собой густой красный след.
– Сколько крови! Как много крови! – эти слова трагическим рефреном звучали над толпой пассажиров, и, лишь, казалось бы, затихнув на одном краю людского моря, тут же эхом отзывались на другом. – Смотрите: электричка отрезала женщине голову!
Истеричные крики женщин, плач перепуганных детей, лай собак, – все слилось и
смешалось в чудовищную какофонию, имя которой – ужас.
Варфоломей сидел напротив Максима. Вообще-то, он предполагал, что этот отутюженный лощеный мальчик, так высокомерно державшийся с ним при первой встрече и в результате практически выставивший его из своего офиса, в конце концов, будет вынужден попросить его приехать вновь. Более того, Варфоломей даже основательно подготовился к этому, повторному, визиту.
Всю свою жизнь Варфоломей презирал людей подобного склада. Везунчиков, ничего самостоятельно не сделавших для того, чтобы достичь успеха, но, тем не менее, кичившихся своими достижениями так, словно все, чего они достигли в жизни, – исключительно их личная заслуга. Варфоломей прекрасно знал, что, как правило, за каждым из этих молодых «хозяев жизни», занимающих хорошие должности, владеющих своими фирмами, стоит высокопоставленный родственник, одноклассник, однокурсник, кореш, заранее облюбовавший для своего протеже и это место, и этот бизнес.
Когда-то и сам Варфоломей стал жертвой подобных милых родственных отношений, что, в конечном итоге, и привело к завершению его карьеры в органах внутренних дел.
Откуда он только взялся, такой румяный и кругленький? – не переставал спрашивать себя Варфоломей, когда на место, которое, по заслугам и опыту, должен был занять он, прилетел, откуда ни возьмись, вот такой же, как Максим, розовощекий, избалованный типчик. Все в отделе, глядя на нового, свалившегося на их головы, начальника, лишь пожимали плечами, разделяя недоумение Варфоломея, но вслух своего недовольства не высказывали. И, когда Варфоломей уже было собрался попросить разъяснений такого неожиданного назначения у вышестоящего начальства, некоторые осведомленные сотрудники по-товарищески объяснили ему, что делать этого не стоит, поскольку парнишка – чей-то важный сынок и, следовательно, ему, Варфоломею, тут ничего уже не светит.
«Теперь такие, как он – хозяева жизни. Вот как история повернулась…—рассуждал Варфоломей, приглядываясь к Максиму. – Ну, что ж, посмотрим, чего ты хочешь от меня, толстенький розовый поросенок…»
