Новоприбывшие между тем закончили свой ужин. Они удалились все вместе и вошли в коттедж, соседний с моим. Окно осветилось, штора опустилась. Черноглазый выскочил забрать чемодан из пикапа и проверить, надежно ли заперты дверцы. Я добрался до своей комнаты и мимоходом услышал женский смех, завлекающий и дразнящий. Долго держал лицо под краном. Губы пересохли, веки горели.
Сколько времени я спал? Пожалуй, не очень долго, поскольку в ушах еще звенела полуоторванная доска, которую ветер столь старательно бил о стену, что я перевернулся раз десять, прежде чем заснуть. В дверь осторожно стучали, и, должно быть, уже давно. Я спросил «кто там?» голосом очень сдержанным, словно инстинктивно разделял неведомый секрет. Женский голос за дверью произнес какие-то непонятные слова. Еще вяло соображая, споткнувшись в темноте о свои туфли, я кое-как натянул брюки, которые повесил рядом на стул, где лежали портфель и ключи – поблизости, на случай пожара. Тихонько открыл дверь.
– Добрый вечер, – сказала женщина, неотчетливо проступившая в сумраке. – Извините меня.
Я догадался наконец зажечь свет и увидел маленькое усталое личико с выражением симпатичной патетики.
– Меня зовут Молли… Молли Янг. Я путешествую с друзьями. Мы разминулись у Лонг-Лейка… Могу я войти?
– Не люблю таких вещей, – поморщился я. – Знаете, женщины приносят много хлопот и неприятностей, в чем я много раз убеждался.
– Не будьте злюкой. Это важное дело.
Я уловил неподдельную серьезность и тем не менее колебался:
– А вы не начнете вопить через пять минут и потом обвинять меня в попытке изнасилования?
– Моя добродетель меня сейчас мало волнует.
Она очень мягко отстранила меня и вошла. Улыбнулась. Маленькая симпатичная мордашка с голубыми, очень светлыми глазами.
– Мне вправду совестно вас беспокоить так поздно. Умираю от усталости. Долго шла пешком.
Я указал на кресло, и она буквально свалилась в него. Но пружины даже не скрипнули, такая, верно, она была легкая. Я сел на край кровати. Рисунок ее пестрых туфель не сразу различался – столь грязны они были. Она молча пила предложенную мной холодную воду. Потом откинулась на спинку кресла, сняла с головы платок в желтую и черную полоску, стягивавший белокурые волосы, и они, освобожденные, мятежно всколыхнулись. Резко пригладила их руками. Посмотрела на расцарапанную коленку, послюнявила палец, потерла. В конце концов взглянула на меня и спросила равнодушно, словно заранее знала ответ:
– Мои друзья… вы их видели, не так ли?
– Возможно. Кто они?
– Бесцветная, почти белая блондинка и с ней двое мужчин. Один румяный, высокий, другой маленький, чернявый.
– Да, видел. Они здесь. В соседнем коттедже.
– В соседнем коттедже? Втроем? – поразилась она.
– По-моему, да.
– Скотина!
Она побледнела, погрызла в раздумьях ноготь, потом вкрадчиво спросила:
– Можно здесь поспать?
Мое лицо вытянулось. Я встревожился. Но раз уж я ее впустил, трудно теперь выгнать.
– Не волнуйтесь. Я уйду на рассвете, тихо, спокойно.
Моя дикая усталось помогла ей выиграть партию.
– Ладно, – кивнул я без энтузиазма. – Примите душ, если хотите. Это вас взбодрит.
Но она уже раздевалась, бросая поочередно в кресло брюки-бермуды в цветочек, блузку, трусики и лифчик. Смеясь, продефилировала передо мной, повязав на бедрах шелковый платок в желтую и черную полоску, потом бросила его на стол и опрокинула стакан.
Я растянулся на постели, закинув руки за голову. Она влезла под душ и принялась болтать. Женщины, если им представится случай, всегда охотно рассказывают о своей жизни.
