Атта-Ури учтиво поклонился:
– О, старейшина, да будет сиять лик твой, аки драгоценный камень, исполнил я волю твою. Нашел странствующую жрицу.
Арчите показалось, что ухмылка на лице главы селения стала еще омерзительнее. Дабы скрыть отвращение, она опустила голову в сдержанном поклоне.
– Рад, что она почтила меня своим визитом, – голос старейшины оказался ровным и холодным. Холодным, как ветер на вершине гор. – Изволит ли она сказать мне свое имя?
Девушка выпрямилась и встретилась взглядом с глазами главы. В этой бездонной синеве она заметила проблески огонька. Нехорошего огонька. Жрица видела, как он буквально пожирает ее взглядом.
– Арчита, – коротко ответила она.
– Хм, красивое имя. И мне незнакомое. Ты с юга?
– Да, – девушка снова поклонилась, – я с долины Синдху, господин…
– О-о-о, – протянул тот, – я совсем забыл представиться, приношу свои извинения, – раскаяния в его голосе было меньше, чем в мыслях лисы, ворующей яйца. – Мое имя Унташ-Сарру. Мне содействовали сами боги! Но ты, – снисходительно добавил он, – можешь звать меня Унташ.
– Благодарю, господин Унташ.
– Надеюсь, твое пребывание здесь окажется полезным для всех.
– О, старейшина, о господин Унташ-Сарру, – развел руками старец, – юная жрица устала сильно с дороги. Она словно вьючный мул. Позволь ей отдохнуть прежде, чем решать насущные дела.
Глава селения перевел взор на Атта-Ури. Девушке почудилось, что взгляд старейшины стал еще холоднее.
– Ты сомневаешься в моем гостеприимстве, старик? – в голосе прозвучала неприкрытая угроза.
Арчита испуганно покосилась на смотрителя животных, но тот совсем не смутился и не дрогнул. Будто уныние ему было неведомо.
– Ничуть, о, старейшина. Я верую, что твоему радушию позавидуют и сами боги!
Унташ поджал губы. Теперь они напоминали толстый канат.
– Тогда не оскверняй мне слух такими речами! Возвращайся лучше к своим обязанностям! Я велю, чтобы тебя отблагодарили… как следует.
Атта-Ури низко поклонился и взял за поводья осла.
– Я повинуюсь безропотно, о, старейшина, – затем бросил взор на девушку, – надеюсь еще увидеть тебя, юная жрица. Путешествовать с тобою было честью для меня.
Отвесив еще один поклон и ведя осла под уздцы, Атта-Ури неспешным шагом направился в сторону ближайшего проулка. Судя по запаху навоза и кудахтанью кур, где-то там находился хлев.
Арчита провожала сгорбленную фигуру печальным взглядом. Старик был единственным в этом селении, в котором она не чувствовала угрозы. Явной или скрытой. Оставаться же наедине с Унташ-Сарру желания не было вовсе. Но выбор казался невелик.
Тихо вздохнув, она повернулась к старейшине. Тот молча продолжал пожирать ее глазами. На пухлых губах вновь заиграла омерзительная усмешка.
Подавив приступ тошноты, Арчита заставила себя произнести:
– Господин Унташ, мою лошадь надо…
– Редко мне удается повидать подобных зверей, – сощурившись, перебил он.
– Да, – засмущалась девушка, – наверное.
– Я удивлен, – старейшина продолжал буравить ее взглядом, – а уж настолько красивых кобыл и подавно.
Арчита вздрогнула и посмотрела ему прямо в глаза. Она готова была поклясться, что в голосе Унташа прозвучал намек. Такой же омерзительный, как и он сам.
– О чем ты, господин?
Усмешка стала еще шире:
– Мои люди позаботятся о звере. А ты, – он шагнул в сторону и сделал приглашающий жест, – отведай на вкус мое гостеприимство.
Арчита вгляделась в сумрак, царивший за порогом дома старейшины. Ей начинало казаться, что она добровольно идет в логово паука. И выражение лица Унташа не предвещало ничего хорошего. Но у нее не осталось выбора. Ибо в этот момент она вновь услышала шепот в своей голове.
