Даль весенняя - страница 5

И долго плакала в тоске.

Потом неспешно пошагала

С пустой кошелкой на руке.

Как не любить осеннюю красу,

Когда ручей с холодным звоном льется,

Да изредка печальный раздается

Синицы звень в задумчивом лесу?

Как не любить осеннюю красу,

Когда листва оранжевого цвета

И светлой паутинкой бабье лето

Среди ветвей искрится на весу!

Жизнь наша в корне изменилась вдруг,

Уплыли те денечки золотые.

Я раньше отдыхать летал на юг.

Теперь там отдыхают лишь «крутые».

От «демократов» ветерок подул.

Отняли все, что было у народа.

Ни на минуту нынче не заснул.

Хоть, слава Богу, есть у нас природа.

Росой обрызгал утренний рассвет

Лип и рябин зеленые одежды.

И я увидел нежный, чистый свет,

И в сердце поселился дух надежды.

Вдали заря цветной рекой лилась.

Пруд отражал сиреневые краски.

И солнце выплыло. И начало, смеясь,

Раздаривать цветам и травам ласки.

Ручей журчал, чтоб жажду утолить.

Среди акаций птицы напевали.

Коль красота жива, есть смысл и жить.

Не все мы, значит, в жизни потеряли.

Однажды наш колхоз купил

Кобылу молодую.

Я ей в денник овса носил,

Лелеял, как родную.

Хоть было много лошадей

(И я в них разбирался),

Но каждый раз лишь я на ней

В свободный час катался.

В груди моей под птичий гам

От счастья сердце пело.

Я по задворкам и лугам

Летал – в ушах свистело.

Нет, это был не героизм,

Не показная смелость.

Мы строили социализм

И жили, как хотелось.

И солнце с неба, между тем,

Светило нам неплохо.

Но, видно, нравилась не всем

Советская эпоха.

Настал момент – социализм

Ненужным оказался.

В страну вступил капитализм,

И наш колхоз распался.

И корму негде стало брать.

Пришлось, почти что даром,

Кобылу милую продать

На колбасу татарам.

Как много всяческих потерь

Бывает в этом мире…

Не покататься мне теперь

На молодой кобыле.

Жизнь – это, брат,

Такая кутерьма:

Друзей так мало,

Врагов же тьма.

За каждый миг ее

Дерутся, а не ропщут.

Сил хватит – будешь жить.

Не выдержишь – затопчут.

Тут надо малость

Приложить ума.

Подальше привыкай

Держаться от дерьма.

Он раньше был властным, всесильным,

как Бог.

Вся тварь перед ним трепетала.

Но время пришло – одряхлел он и слег,

Не в силах дышать даже стало.

Последний закат в его жизни алел.

Смертельно больной и усталый,

Он с горькой слезой обреченно глядел,

Как ждут его смерти шакалы.

Они притаились… В природе порой

Случается так необычно:

Когда-то для них он был страшной грозой,

Теперь станет легкой добычей.

Я перед сном, ложась в постель, молюсь.

Что нагрешил, все замолить пытаюсь.

Я с каждым днем, как с жизнью, расстаюсь,

А утром будто заново рождаюсь.

На сердце ни тревоги, ни забот.

Гляжу – не нагляжусь на эту землю.

И пенье птиц, и розовый восход,

Как Божий дар, восторженно приемлю.

Судьба не раз меня трепала.

А я все жив. Притом влюблен.

Я, очевидно, из металла

На этот свет произведен.

И пусть хоть близок жизни вечер,

Мои цветы не отцвели.

Лишь с каждым годом только крепче

В моей душе вино любви.

По округе слыл я забиякой.

Горечь ту переживала мать.

Кем-нибудь устраивалась драка,

Бабы говорили: «Он опять.

Он опять, а как же тут иначе.

Песни матерщинные поет.

Всей деревне задает задачи,

Никому покоя не дает».

Край родимый, милая сторонка,

Не гаси в душе моей огонь.

В этот час заливисто и звонко

Заиграла русская гармонь.

А на утро вновь худые вести.