Далайя - страница 9

– Эй, тебя, наверное, заждались дома? Смотри, не огорчай отца.

Форкис тут же сник, с горечью вспомнив об опустевшем доме. Он обессиленно присел обратно на бревно, отвернувшись к морю. Только теперь он по-настоящему ощутил одиночество. На всём белом свете у него не было ни единой родной души, кому он был бы нужен. Ему очень хотелось, чтобы старшие братья нашли его и забрали с собой. Но их, к его сожалению, как не было раньше, так и теперь не было рядом с ним.

«Может быть, они где-то здесь, среди этих людей? Но никого из них я уже не узнаю. Да и они меня тоже», – тоскливо подумал он.

– Ты что, сбежал из дома? – спросил вернувшийся незнакомец, вновь напугав юношу.

– Нет. Я не сбегал. Я просто ушёл, – не вставая, ответил он.

– Это одно и то же. Не так ли? Или я чего-то не понимаю? – продолжал спрашивать тот.

Форкис встал. Ему было неловко сидя разговаривать со стоящим человеком, причём старшим по возрасту. Он молчал, тупо уставившись себе под ноги.

– Тебя, что, выгнали?

Незнакомец по-дружески слегка потормошил кудрявые волосы Форкиса. Его голос не был осуждающим.

Не дождавшись ответа и понимая, что юноша не может сказать всего, он неожиданно предложил:

– Ладно. Не хочешь говорить, не говори. Пойдём со мной, а то я что-то проголодался. Не бойся, я не питаюсь взрослыми мальчиками.

И это шутливое приглашение, и обращение незнакомца с ним были приятны Форкису, и он искренне захотел пойти с ним, улавливая его доброе расположение к себе.

На самой окраине города, в стороне от улицы, ведущей к гавани, в тени раскидистого дерева стоял приземистый каменный дом. Из-за угла, виляя хвостом, выбежала лохматая собака. Пригнувшись и потрепав её по шее, хозяин подошёл к низкой двери, отворил её и вошёл внутрь. Форкис зашёл следом.

Дом состоял из одной просторной комнаты. В ней было прохладно и поначалу немного сумрачно. Мужчина прошёл к очагу, расположенному у левой стены, и чем-то занялся. В дальнем углу находилась лежанка. Посреди комнаты стоял деревянный стол, возле которого стояли два табурета. У дальней стены размещался большой ларь, а другой, чуть поменьше, – в левом углу, за очагом. Больше ничего не было.

Пообвыкнув после яркого солнца, Форкис заметил много разного оружия на стене возле лежанки, подошёл туда и стал рассматривать. Прямой обоюдоострый меч висел на кожаной перевязи. Рядом с ним также свисали кинжал, лук и колчан со стрелами. Здесь же были прислонены к стене длинные и короткие копья, а прямо над изголовьем лежанки повешены два железных щита – большой овальный и маленький круглый. Так близко, причём столько оружия сразу Форкис видел впервые.

Вскоре затрещал огонь в очаге. Дом стал наполняться аппетитным запахом еды, от которого у юноши невольно потекли слюни, и ему приходилось их часто сглатывать. Через некоторое время мужчина пригласил его к столу.

Такого изобилия Форкис не видел никогда. На тарелках клубились горячие куски мяса, лежали подрумяненные лепёшки, было много сыра, зелени и фруктов. Почему-то не было рыбы. Видимо, радушный хозяин, как подумалось юноше, счёл её излишним блюдом, полагая, что она поднадоела ему, рыбацкому мальчишке.

Ели молча, с огромным аппетитом. Форкис не стеснялся сотрапезника, но всё же старался не спешить, боясь поперхнуться. Еду он запивал холодной родниковой водой, осторожно наливая её из глиняного кувшина-ойнохои с одной ручкой и горлышком с тремя стоками в такой же глиняный кубок-канфар на высокой ножке с двумя ручками. Хозяин же, сытно икнув, потянулся за бронзовой ойнохоей с виноградным вином и, ловко наполнив из неё стоящий перед ним бронзовый же канфар, стал с удовольствием потягивать прохладный напиток. Осушив его до дна, он встал, собрал кости, подошёл к двери и бросил их ожидавшему там псу. Затем, открыв большой ларь, он достал оттуда шерстяное покрывало и подал Форкису: