И мы рубанули строевым, иначе можно заработать дополнительные занятия у Петелина, а тому дай волю, заставит целый день маршировать. В столовой, несмотря на опоздание на час, накормили горячим, и даже дали добавки. Жизнь сразу заиграла яркими красками. Полный желудок навевал дремоту. Но расслабиться не дали и сразу погнали на самоподготовку. Бойцов – в классы повышать образование, а меня засадили за наставление по эксплуатации бронеавтомобиля БА-27.
– Петь, – улучив момент, кивнул я в сторону курилки. Там на данный момент было пусто. И можно было поговорить без лишних ушей. – Тут дело такое, ты, конечно, извини, но больше я к этим водятлам не ходок.
– Совсем плохо? – глухим голосом поинтересовался Хватов.
– Да. Знаешь, устал. Просто устал.
И я не лукавил, всё мое «актёрство» дало трещину и посыпалось мелкими обломками. Не выдержал, одним словом, плюнул и решил: будь что будет. Не этим вчерашним крестьянам и «фабзайчатам» меня учить. Всё, баста: подделываться под них я больше не буду. А наоборот, буду с высоты прожитых лет и опыта тыкать их мордой в навоз. Дабы не зазнавались.
– Когда на тебя смотрят, как на человека второго сорта, всякое желание улучшить мир пропадает напрочь.
– Ещё забыть не можешь их пыл? – Издевательская усмешка Петра могла обмануть человека непосвящённого. Но столь характерное проявление эмоций было направлено на членов местного ОСОАВИАХИМа во главе с Сёминой. – Ясно, что ж, давай…
– И ещё… – Как бы поделикатнее посоветовать другу не лезть в политику? В голову, увы, ничего путное не лезло, и, махнув рукой (мысленно, хех) рубанул, что знал: – Петь, ты, главное, не лезь в разные партии, фракции и уклоны. Сейчас много горлопанов начнут орать, что это не так и то не этак. Плюнь на них, валенком тупым прикинься, но не вздумай встревать в эти игрища.
– Даже так… – Судя по катанувшимся желвакам, я задел друга. – Спасибо. – И, видя искреннее его удивление и недоумение, пояснил с циничной ухмылкой: – Побывал тут у нас один живчик, всё за пролетариев ратовал, а заодно и пытался снизить расценки «рабочей аристократии». – Последнее он выплюнул.
– Хм, а ты?
– А я промолчал и сделал вид, что не понял. Об отце они не знают.
– Валить тебе оттуда надо.
– Ладно, разберёмся…
* * *
– Что скажете, товарищи? – начтех смотрел на сидящих перед ним подчинённых. – Кто начнёт?
Вопрос, несмотря на свою простоту, был наисерьёзнейшим. В последних числах июля РВС выпустил приказ о формировании второй механизированной бригады и трёх механизированных полков. Часть личного состава и техники должна была дать теперь уже первая мехбригада. То есть они. И если для одних это был шанс подняться наверх, то другие оказались в положении буриданова осла. Кого отдать, кого оставить, что отдать, а что оставить?
– Давайте я. – Комвзвода Иванов, вызванный начальником на это совещание, был раздражён. Из автороты пригнали АМО с заклиненным двигателем и требовали его скорейшего восстановления. Поэтому он решил как можно скорее спихнуть с себя доклад о курсантах. – Согласно приказу 0116 от 29 апреля 1929 года, в списки ремонтного батальона внесены…
– Извини, Юрий Михайлович, что перебиваю, а покороче можно? – прервал поток канцелярщины Рейно.
– Можно, оба курсанта соответствуют уровню инструктора по эксплуатации мотоциклов. Насчёт бронемашин… – Комвзвода на мгновение задумался. – В принципе, они ещё изучают наставления по эксплуатации, но фактически уже готовые водители. Если честно, то продолжение курса – просто формальность. Хоть завтра им можно давать удостоверение водителей. У меня всё.
