Юлька только дернула плечиком и по-свойски влетела в комнату хозяйки.
– Вот, смотрите: это Аленка за косметику написала, тут три триста. А вот это Маринкина запись – кофточки там, юбка. Еще тысяча двести. Затем Ирине за сапожки – пять семьсот, и пальто…
– Сколько-о-о-о? – чуть не рухнула мимо стула Зинаида. – Сколько стоят эти носатые лапти? Пять семьсот? Да сапожкам красная цена – полторы тысячи вместе со мной! Чокнулась твоя Ирина, да? На одинокой безработной нажиться хочет? Так, сапожки я не покупаю! – категорично заявила Зинаида, и от обиды у нее задергался подбородок. Она проглотила ком в горле и принялась себя успокаивать: – Ничего, буду в туфельках ходить, у меня еще и резиновые сапоги с юности сохранились, вот чему износу-то нет! А то, ишь, пять семьсот!
Юлька не больно близко принимала к сердцу душевную катастрофу соседки, она терпеливо выждала, когда та на секунду захлопнет рот, и добила окончательно:
– И еще пальтишко – двенадцать тысяч пятьсот. Всего – двадцать два семьсот!
Минуты три Зинаида – не мигая, молча – смотрела на девчонку. Потом попыталась что-то сказать, но рот только беззвучно шамкал. Наконец она выдавила:
– Уйди с глаз моих, садистка! Ничего платить не буду, забирай шмотки!
– Но… Зинаида Ивановна! Ну чего вы в самом деле! Это же не Китай какой-нибудь! Дорогие женщины ходят в дорогих вещах!
– Я не настолько дорогая! – быстро вякнула Зинаида. – И куда твои глаза смотрят – дорогую нашла… Да я лучше повешусь! Надо же, такие деньжищи…
Она вдруг подскочила со стула и понеслась в коридор.
– Неужели и впрямь побежала вешаться? – изумленно вздернула бровки Юлька.
Однако Зинаида и не думала о суициде. Она уже прижимала к уху трубку и кричала на весь коридор:
– Алло, Тань, почему трубку не брала? Я ведь что хотела… А, ты из ванной вылезала, еще не помылась… Чего тебе там мыть-то столько времени, ты же не статуя Свободы, прямо не знаю! А ты завернись в полотенце, если с тебя пена капает, только я не могу перезванивать, забуду, что спросить хотела. А я спрашиваю – у Вадима твоего деньги с собой были? Ну когда, когда… когда на него напали! И сколько? Что, с курткой? А специально не шарили? Лентяи, даже осмотреть человека как следует не могут… Да нет, это я про себя. Все, Танечка, иди мойся, легкого тебе пара…
Зинаида положила трубку и задумалась.
Выходит, у Вадьки деньги были – четыре тысячи на карманные расходы. Но они лежали в куртке. И специально никто к нему в карманы не лез, просто парень потерял куртку, разумеется, вместе с деньгами. Значит, не хулиганы это были… Нет, ну надо же – студентик на карманные расходы запросто таскает с собой четыре тысячи! А тут…
Зинаида вдруг растянула рот в хитрой улыбке и поплыла назад в комнату, виляя домашним халатом.
– Юленька! Я решила, что не буду отказываться от вещей, чего уж там…
– Да и в самом деле! – поддержала ее девушка. – Кто же их за такую цену еще купит? Тем более после вас!
– Да-да, я решила оставить. Но… Знаешь, какая меня идея клюнула? С сегодняшнего дня ваша плата за жилье увеличивается втрое.
– За этот сарай? – выпучила Юлька глаза.
– Но ведь должна же я где-то брать деньги! А ты сама меня научила – дорогие люди должны дорого платить, – растеклась Зинаида в приторном оскале. – А сейчас я хочу побыть одна, ступай, детка.
Детка ступать не хотела, она отвесила губы и теребила подол халатика.
– Ладно, Зинаида Ивановна, я скажу девчонкам, чтобы цены скинули… – промямлила она, – до двенадцати тысяч. Пойдет?
