Папа пытается подняться на ноги, и на это невозможно смотреть без слез. У меня будто кто-то затягивает на шее толстую удавку. От горечи на языке мутит. Мира вокруг просто нет. Какие-то блеклые пятна. Совсем размазанные.
И я понять не могу, как такое случилось с нами? Ради чего мы страдаем? Почему мы? Проклинаю тот день, когда мы с Дамиром встретились впервые. Проклинаю себя! А что, если это я виновата во всем?
Не рискую подняться с земли и закрываю лицо руками.
– Поехали, – кивает бандит уже мне и подает руку.
Поднимаю на него глаза. Изображение расплывается. Передо мной стоит неясный крупный силуэт.
Теперь уже все смешалось – верное и неверное потеряли четкие границы. Я понятия не имею, как теперь поступить. Но избиение прекратилось и я… протягиваю дрожащую руку к широкой ладони Дамира. Она тут же захватывает ее в капкан, крепко сжимая, пряча в своей.
Мужчина помогает мне подняться с колен и тащит к машине.
Тянет за собой.
Вижу все в замедленном действии. Оборачиваюсь.
– Отпусти ее, Айдаров! – ревет папа, и мне больно смотреть на его разбитое лицо.
Мордовороты тут же скручивают отца по рукам и ногам. И я снова бессильна. Бессилие дерет когтями изнутри. Истерика разрывает меня на части.
Дамир заталкивает меня в свой автомобиль. Закрывает дверь и сам усаживается рядом.
Водителю даже команды ненужно. Он не спрашивает, куда ехать, сразу плавно трогается с места.
– Что будет? – спрашиваю тихо. Сдавленно. Меня загнали в угол, и я не уверена, что вообще имею право подавать из него голос.
Ублюдок молчит. Щекочет нервы. Даже не смотрит на меня. Не накидывается одержимо. А я думала, что будет именно так. Что разъяренное животное скорее поспешит забрать подношение.
И я готова умереть сейчас просто из-за его молчания. Из-за этого скотского отношения. Но ведь я сама позволила такое. Сама разрешила делать с собой что угодно!
– Ты обещал! – выкрикиваю от бессилия, и меня снова накрывает слезами.
Лицо уже распухло, и глаза режет так сильно, что хочется вырвать их.
– Проспится и извинится, – ровно и как-то безразлично произносит Дамир.
Ему плевать на папу! Плевать на все, кроме его самого. Кроме выборов, в которых, как я поняла, он собрался участвовать. Мы никто для него! Жалкие букашки, которых ублюдок раздавит, как только они станут слишком назойливыми.
– Как мне узнать, что ты не врешь?! – спрашиваю без особой надежды на ответ. Этот человек не обязан отчитываться передо мной. И не станет.
– Никак.
– Но…
– Ты либо веришь, либо нет.
Неутешительный ответ. Отвратительный. Выходит, я могу потерять себя просто так?! А отморозки отмутузят отца до кровавого месива?
Голос пропадает. Хочу задать еще вопрос, но уже не выходит. Это как во сне, когда хочешь что-то сказать, а не получается, кричишь, а крик застревает в глотке.
Только сейчас в разы хуже. Безысходность в чистом виде.
Внутренности холодеют, но я стараюсь держаться. В конце концов, хуже, чем есть сейчас, быть уже просто не может.
Папа говорил, что такие, как Айдаров держат слово, и я убедилась в этом на собственном опыте. Вот только проблема в том, что мерзавец не давал мне никаких обещаний. Не сказал, что оставит папу в покое. По сути, я вольна поступать так, как мне угодно, и это никак не повлияет на решение Айдарова в отношении отца.
Но я и не могу допустить, что папа пострадает из-за меня сильнее, чем уже получил. Боюсь даже представить, как больное ему было, что он пережил в тот момент.
