Я знал, что девки у Юсупова – красивы, но ни разу их не видел. Не было нужды, да и он ими не особо светил. И теперь понятно почему. Возраст у них как раз горячий, от женихов отбоя, наверное, нет. А в наше время сыскать достойную партию для сына\дочери и не угодить в сети приживалок\охотников крайне сложно.
И ему есть за что волноваться. Одна – как ангел, другая – дочь Шайната – не меньше. Такие разные и такие... Юсуповы!
Мои губы цинично дрогнули. Зубы сжал так, что скрежет послышался. Ничего! Я ему упрощу задачу... В несколько глотков осушил сниффер, со стуком поставил на журнальный столик, взял со стола телефон:
– Да? – после нескольких гудков раздался сонный недовольный голос Карима.
– Как дела? – Мой – звучал глухо и шероховато, прорезая тишину окутанного мраком кабинета.
– Чёрт, Хан, я сплю...
– Ещё? – подивился сонливости сына. – Ну, – кивнул мысль, – он у тебя хотя бы есть...
– Не начинай, – ворчливо перебил сын.
– Смерть сестры и тётки тебя не тронули?
– Не смей упрекать меня в бесчувственности, – буркнул недовольно Карим. На миг умолк, раздалось копошение. – Спасибо, что разбудил, прости, мне вставать пора, – монотонно пробубнил. – Если нужно поговорить – не телефон! – напомнил, что нам не стоит светиться в эфире.
– Как подарок? – решил уточнил на прощание.
– Какой? – озадачился Карим.
– Ты его не видел? – теперь и я подивился.
– Пап, я вернулся домой пару часов назад. Ничерта не видел. Я устал как чёрт. Лёг спать...
– Скоро буду, – отрезал я и сбросил вызов.
– Привет, – с недовольным лицом встретил меня Карим у себя дома немного погодя. Уже переодетый к работе: в белоснежной рубашке, чёрных брюках. Почти бодрый... и небритый, хотя в отличие от меня предпочитал чистоту линий лица.
– Доброе, – кивнул я, входя в зал. Мои ребята вошли следом и заняли привычные места, даже не спрашивая, можно ли.
– Бать, ненадолго, – застёгивая пуговицы на рукавах, проворчал Карим, – сам знаешь, у меня дел столько... – неопределённо качнул головой.
– У тебя никогда нет на отца времени, – упрекнул без злобы.
– Так я твоими делами занимаюсь, – хмуро парировал сын. – И пока ты в войнушки играешь, я разгребаю дела. В морге, кручусь по банкам, с ментами и судьями. И живу, мать твою...
– Не поминай мою мать, а твою бабку всуе, – процедил я, ничуть не сомневаясь, что сын на чувствах брякнул.
– Да-да, – закивал устало Карим. – Но я уже зашиваюсь, – уместил руки на талии, и на меня укоряюще воззрился. Как наяву представил своего сына, окопавшегося в документах, расчётах и цифрах, а тут ещё и возня с телами родственников...
– И да... – с едким неудовольствием кивнул на второй этаж Карим, – что это за девица у меня заперта в комнате?
– Исмаил был должен сказать! – сухо обронил я.
– Он что-то вчера пытался сказать, но я устал и не слушал, – признался Карим, почесав затылок. – А сегодня его уже тут не было... Стой, – покривился, – это и есть подарок? – выпучил глаза.
– Не благодари. Тебе ходить по девкам некогда, поэтому она теперь у тебя будет дома. Ждать.
– У меня есть любовница, – напомнил сын. И я нахмурился:
– Назвать ту девицу постоянной любовницей даже у меня бы язык не повернулся. Она – профессионалка. Плати – сделает, что желаешь, или делай с ней, что пожелаешь. А эта – твоя домашняя игрушка.
– Хан, – развёл руками сын, – мне не нужна ни домработница, ни наложница, и даже просто гостья. Мне некогда приглядывать за девицей. У меня на это нет времени! – чеканил недовольно. – Погоди, а кто она? – упавшим голосом и секундой погодя.
