Гвендолин Харлет предстала в образе Нереиды – в расшитом серебром платье цвета морской волны, с изумрудным пером и серебристой вуалью на зеленой шляпке, оттеняющей золотисто-каштановые волосы. Она шествовала под крылом, а точнее, возвышалась над плечом, той самой леди, которая сидела рядом с ней за рулеткой. Дам сопровождал джентльмен с седыми усами, коротко остриженными волосами и густыми сросшимися бровями – по-немецки подтянутый и чопорный. Все трое неторопливо прогуливались по комнате, иногда останавливаясь, чтобы побеседовать со знакомыми, в то время как все собравшиеся не сводили с Гвендолин внимательных взоров.
– Поразительная девушка эта мисс Харлет. Чего не скажешь о других.
– Да. Вообразила себя змеей: вся в зеленом и серебристом, да и шею изгибает больше, чем нужно.
– О, она все время ведет себя экстравагантно. Полагаю, так уж устроена. Находите ее хорошенькой, мистер Вандернодт?
– Очень. За такой не грех и приударить. Конечно, если ты глуп.
– Значит, курносый нос и узкие длинные глаза в вашем вкусе?
– В том случае, если они составляют подобный ансамбль.
– Змеиный ансамбль?
– Если угодно. Как известно, змей искусил женщину; почему не мужчину?
– Она, несомненно, наделена грацией. Однако щеки слишком бледны. Красота ведьмы.
– Напротив. На мой взгляд, цвет лица – одно из ее главных достоинств. Эта нежная бледность выглядит абсолютно здоровой. Маленький, слегка вздернутый носик просто очарователен. А рот! Доводилось ли вам когда-нибудь видеть столь изящный изгиб губ, Макворт?
– Вот еще! Терпеть не могу этот рот. Самодовольный, как будто сознает собственную красоту. Линия губ слишком спокойна и постоянна. В моем вкусе трепетный, подвижный рот.
– Что касается меня, то я нахожу ее поистине отвратительной, – вынес вердикт вдовец. – Удивительно, но в моду входят неприятные девушки. А кто эти Лангены? Кто-нибудь их знает?
– Вполне приличные люди. Я несколько раз обедал с ними в «Русси». Баронесса фон Ланген – англичанка. Мисс Харлет называет ее кузиной. Сама же девушка прекрасно воспитана и необыкновенно умна.
– Подумать только! А барон?
– Представляет собой лишь весьма респектабельный фон.
– Ваша баронесса не отходит от рулетки, – заметил Макворт. – Полагаю, она и научила спутницу играть.
– О, старушка ставит крайне осторожно: десять франков здесь, десять там – не больше. Молодая леди действует куда смелее. Но это не больше чем каприз, причуда.
– Слышал, сегодня она спустила все, что выиграла раньше. Кто знает: они богаты?
– Вот именно: кто знает? Разве это о ком-нибудь известно? – отозвался мистер Вандернодт, отходя, чтобы присоединиться к Лангенам.
Наблюдение, что этим вечером Гвендолин больше обычного выгибала шею, вполне соответствовало действительности, но вовсе не потому, что стремилась убедительно воплотить образ змеи: она всего лишь искала глазами Деронду, чтобы навести справки о незнакомце, чей оценивающий взор до сих пор болезненно ощущала. Наконец возможность представилась.
– Мистер Вандернодт, вы знаете всех и каждого, – проговорила Гвендолин томно, с ленивой медлительностью. – Кто это стоит возле двери?
– Там собралось с полдюжины джентльменов. Вас интересует престарелый Адонис в парике времен Георга Четвертого?
– Нет-нет. Темноволосый молодой человек справа, с ужасным выражением лица.
– Вам он кажется ужасным? А по-моему, напротив, необыкновенно красив.
