– Кусок твёрдой породы! Когда он подплывёт, я раскачаю лямку, а ты спрыгнешь на него!
– А как ты?
– Я дождусь следующего! Попытаемся перепрыгнуть на другой берег!
Когда твёрдый островок подплыл достаточно близко, я с усилием швырнул сумку с повисшей на ней Адолой. Однако, мы забыли договориться, кто из нас удерживает сумку, а кто отпускает, поэтому отпустили её одновременно. В результате девушка оказалась на камне, а сумка – прямо подо мной на упавшем обломке нашего уступа. Племянница Альпа уже встала и пыталась удержать равновесие, вот-вот готовая упасть в бурлящую раскалённую жижу. «Нужно во что бы то ни стало спасти сумку – в ней судьба нескольких народов и моё могущество», – подумал я, и схватив неистово верещавшего Гогоса, прыгнул на камень к Адоле, а подхватив её, следующим прыжком перемахнул на другой берег. В это же время наш утёс рухнул в поток окончательно, унеся с собой столь тяжело добытую книгу, а в следующий момент сознание оставило меня.
В себя я пришёл от прикосновения мокрого и холодного свиного носа. Адола сидела рядом, смачивая мой лоб водой.
– Это всё жар подземного огня. Мы тоже едва не упали в обморок.
Я приподнялся и сел на блестящий камень.
– Моя сумка…!
– Далась она вам! Перья и чернила есть и в Хиттене.
– Книга!
– Вы об этой? – в её руке возник кожаный футляр с золотыми заклёпками.
Ну конечно! Она так и не отдала мне Рукопись изменений с тех пор как нашла! Я засмеялся нервным смехом.
Мы продолжили путь. Мы были живы, здоровы и у нас была Книга. А что ещё приятнее, у нас был факел, который я второпях засунул за пояс. На рубахе чернело угольное пятно, но что это в сравнении с источником света! Мы пошли дальше. Дойдя до естественной пещеры, Адола облегчённо вздохнула:
– Это уже знакомые места. До Хиттена отсюда рукой подать!
Всю дорогу до города мы молчали: Адола от воодушевления, а я всё ещё не мог прийти в себя после всего случившегося.
Наконец, мы вышли на поверхность в пятистах шагах от Главных ворот столицы Монта. У подножия огненной горы было темно и холодно, лил дождь. Низкие деревца, росшие на взгорье, горели ярко-рыжим, будто подземная желчь, а промозглый ветер посыпал землю их листвой. Вдохнув полной грудью влажный осенний воздух, Адола повернулась к вулкану и скрестив руки на груди, встала на одно колено. Я последовал её примеру: сложил ладони в молитвенном жесте и склонил голову. По окончании молитвы мы переглянулись. Было странно, но очень приятно видеть эту девушку рядом с собой в великолепии окружающей природы. Я понял, что не хочу сейчас расставаться с ней и задумался над предлогом продолжить вечер, но тут Адола сделала всё сама:
– Наш дом близко к самым воротам, господин. Вы должны зайти к нам! После всего, что с нами произошло, я просто обязана представить вас своей семье.
Сказала она это с прежней манерностью, от недавней фамильярности не осталось и следа.
– Буду очень польщён. Спасибо, что не бросили меня госпожа.
– Что вы! Это я должна благодарить вас! И Вашего верного хрюна!
При этих словах Гогос радостно хрюкнул и потёрся об обгоревший подол её платья.
У самых ворот Адола придвинулась ко мне вплотную, взяв за руки:
– Отец не самый простой человек. Не бойтесь его – ведите себя как обычно и не забывайте о приличиях!
Монты не строят свои города ровно по ярусам, поэтому невозможно точно сказать, на каком уровне находится старый дом Адолы. Если, находясь в Хиттене, вы захотите на него взглянуть, пройдите от главных ворот чуть ниже по ступенькам и левее. По размерам и обстановке сразу стало понятно, что жилище принадлежит аристократам, и хотя представляет собой такую же выдолбленную в скале пещеру (пусть и большую, чем у прочих жителей, со множеством комнат и смотровой башней, выходящей на поверхность), но обставлено в типично аннтеранском стиле: деревянная и костяная мебель, массивные двери, стены, украшенные охотничьими и военными трофеями, масляные светильники помимо факелов. Живущие здесь люди явно бывали в наших краях. Адола без слов поняла мой вопросительный взгляд:
