Эрма права: пусть мы не слишком ладили, но не были чужими людьми и друг друга любили. Я могла признаться ей в чем угодно, но вот признаться самой себе, что чуть не навредила Яру, Вэлу и Данис… Да еще вслух!
– В поселении случилось… странное, – все-таки начала я после затяжного молчания. Сделала глубокий вдох и выпалила – Эрма, а что, если мой дар опасен?
– Опасен? – удивилась сестра.
Я тяжело сглотнула и кивнула, после чего рассказала ей все, что произошло в поселении. О живом разрушителе. О припадке, похожем на тот, что случился в лесу. О драке. И надо сказать, сестра стойко принимала все новости: лишь ее светлые брови иногда приподнимались или хмурились, отражая ее мысли. Пока я не рассказала о предложении асигнаторов к ним присоединиться.
– Отказалась?
Сухие ветки громко хрустнули под ее ногами, когда она резко вскочила. Щеки Эрмы заалели, а зеленые глаза грозно сверкнули.
– Совсем с ума сошла? Ты могла выбраться отсюда, Рей! Из этого…
Она со злостью пнула бугорок мха, отчего тот разлетелся кусками по траве, и прорычала:
– …заточения!
Такой реакции я точно не ожидала, потому что сколько помнила, Эрма всегда нелестно отзывалась об асигнаторах. Говорила, лучше жабу дохлую съест, чем к ним присоединится. А тут…
Я тоже поднялась на ноги.
– Могла, но…
– Что «но»? – крикнула она. – Захотела сгинуть? Здесь? С нами?!
От ее голоса птицы взмыли в небо и возмущенно зашумели, а я сильнее стиснула кулаки и спокойно произнесла:
– Да. Я решила остаться с тобой, Вайей и Эльмой – с моей семьей. И ты прекрасно понимаешь мое решение.
– Истин тебя побери… – выругалась Эрма и отвернулась.
Перед ее выпуском из Школы ловцов прошел слух, будто ей тоже предлагали присоединиться к асигнаторам. Дар Эрмы – чуткий слух – очень редкий и полезный, но сестра ушла следом за Вайей на границу и ни разу не обмолвилась об асигнаторах. Сейчас же она выглядела напряженной и долго молчала. Но, постепенно совладав с эмоциями, оглянулась и уже спокойнее произнесла:
– Понимаю. Но мама с папой хотели бы, чтобы ты ушла.
Я вздрогнула. Пусть наши родители давно умерли, но сердце еще помнило детскую скорбь. Печальную весть нам принес дедушка Данис – Матин. В письме он рассказал, что отец скончался сразу, как только оказался возле ворот поселения, однако успел принести маму живой.
Матин старался ее выходить. Надеялся, что у него получится спасти хотя бы одного ловца, но раны оказались слишком серьезными, и она умерла, на неделю пережив папу. В бреду мама все время повторяла одно и то же имя: Дамор, и никто не знал, кто этот человек. Ни Матин, ни стражи, ни простые жители, сколько бы мы их ни расспрашивали.
Как только пришла страшная весть, учителя из Школы позволили нам ненадолго вернуться домой и попрощаться с родителями, но к погребению отца мы не успели. Стояла жаркая погода, и его тело слишком быстро истлевало. Зато пожираемую пламенем маму я запомнила до конца своих дней.
– Я не хочу пережить то же, что и четырнадцать лет назад, – произнесла я, когда птицы стихли, и в этой тишине мой голос показался невероятно сухим и ломким. – Когда родителей не стало, а меня не было рядом. Я не хочу, Эрма.
– Ты не хочешь быть свободной? – хрипло поинтересовалась она. – И стать сильнее? Найти свой дар?
– Ты мне поможешь, – уверенно заявила я.
Сестра вздохнула:
– Но асигнаторы справились бы лучше. Неспроста же они тебя позвали. Значит, что-то заметили…
