Дар Евы - страница 10

Добротные сапоги и кожаные штаны, плотно облегающие ноги. Расстёгнутая на груди белая рубашка, обнажающая мускулистую грудь. Куртка, которую мужчина свешивал с левого плеча, придерживая рукой. Обычная одежда мореплавателя, если бы не треуголка, венчающая голову с короткими чёрными волосами. Капитан корабля. Самый настоящий капитан чудовищного корабля стоял сейчас на пороге её дома.

Ева не сдержала тихий возглас и прикрыв за собой створку до конца, осела на пол, приложив ладони к губам, начавшим растягиваться в улыбке.

Стук прекратился, а потом возобновился вновь, более активный.

– Я знаю, что вы дома! Именем капитана Акупары откройте дверь!

«Акупара. Какое необычное имя». Ева не сомневалась, что это было не только название корабля, но и имя огромной черепахи, к которой приросло судно.

Услышав приказ капитана, Ева встала, с беспокойством уставившись на дверь. Она не могла ослушаться приказа, но и открывать незнакомому мужчине не горела желанием. Её сомнения прервал шёпот, раздавшийся с кухни.

– Ева! Не открывай!

Тихо вздрогнув, младшая из Эмер повернула голову на звук. Лишь чудом узнала она в тёмной фигуре, влезшей в кухонное окно, Изабель. Вид из кухни открывался на другую сторону острова, так что она спокойно смогла проникнуть незамеченной.

– Изи! – как можно тише прошелестела Ева. Из глаз брызнули слёзы. Сколько страха она уже успела натерпеться за этот вечер.

Изабель приложила палец ко рту, призывая к тишине, и быстрым шагом подошла к сестре, порывисто её обняв. Ева уткнулась носом в родное плечо, вбирая в себя яблочный запах, пропитавший кожу Изабель.

– Ева, слушай меня внимательно, – Изабель шептала эти слова прямо в ухо младшей сестры. – Это капитан с приплывшего корабля. Я столкнулась с его командой в таверне, когда пришла к Игорю спрашивать долг. Ни они, ни Матильда, с которой разговаривал капитан меня не увидели, зато я слышала их прекрасно, – Изи тяжело сглотнула, а на Еву упала капля пота с щеки сестры. Голос Изабель стал твёрже. – Она сдала нас. Продала, как куриц на ярмарке. Даже дешевле, чем мы были должны ей.

Говоря, Изабель всё сильнее стискивала сестру в объятиях, и на последних словах Ева пискнула от боли в рёбрах. Изи не заметила этого: её переполняла злость на меркантильную соседку.

– Не высовывайся и не шуми, – продолжала Изабель, всё же ослабив хватку. – Не думаю, что они будут ломиться в дом, не зная точно, есть ли кто-нибудь внутри. Пересидим в тишине, а завтра они скорее всего уплывут, ведь…

Всё это время капитан продолжал монотонно стучать в дверь, нервируя Еву. Каждый стук отдавался в её теле, сплетаясь с ритмом сердца. Но тут, прерывая шёпот Изабель, ночной гость забарабанил с новой силой, сопроводив удары криком, от которого глаза сестёр расширились от ужаса.

– Анна, открывайте! Я пришёл от вашего мужа Брома!

Матушка, всё это время неподвижно лежавшая на диване, подскочила и бросилась к двери. Ни Изи, ни Ева, расцепившие объятия, не успели её остановить, и Анна, в этот раз вспомнив о щеколде, резко распахнула дверь. Свет от лампы озарил её бледное лицо, перед которым буквально в сантиметре остановился кулак капитана.

– Вы от Брома? Он жив?

Матушка и не заметила руки перед ней: она смотрела сквозь неё на капитана, всматриваясь в его лицо в поисках ответов. Ева тоже не могла отвести глаз от лица гостя. По голосу она ожидала увидеть взрослого мужчину, возраста отца, но перед ней оказался совсем молодой юноша точно не старше двадцати. Он сильно отличался внешностью от привычных ей островитян, отличающихся бронзовым загаром от постоянной работы в садах, прямыми длинными волосами, высокими скулами и аккуратными, чуть вздёрнутыми вверх носами. У капитана же были широкие чёрные брови, опущенные внешние уголки тёмных глаз, длинный тонкий нос с горбинкой, почти орлиный, как их называл отец, – такие лица Ева видела только в книгах, рассказывающих о разных народах, населяющих медуз по всей планете. Характерные черты для людей, живущих ближе к полюсам, где воды темнее, зона дождей шире, а в короткой зоне зноя так мало солнца, что кожа почти не успевает получить загар, оставаясь такой же светлой, как у самой Евы, с детства бывшей на улице меньше раз, чем пальцев на одной её руке. На левой щеке блеснул давний шрам, проходящий от скулы до нижней челюсти и ниже, теряясь на шее за воротом рубашки.