Люди строят дома, чтобы жить;
корабли, чтобы по морю плыть;
бани рубят, чтоб кости попарить;
казематы, чтоб пыл охладить…
Но, а я тунеядец и мот:
строю, строю себе эшафот,
строю, строю, а ради чего?
Чтоб однажды взойти на него.
Люди к небу возводят глаза,
осеняют крестом образа,
унывают, когда не расслышат
их молитвы-мольбы небеса.
А я занят, я зря не грущу,
к эшафоту я плаху тащу…
И на плахе, когда не скажу,
буйну голову молча сложу.
Люди, в общем, недурно живут:
маршируют да гимны поют;
восхваляют вождей да пророков,
по чей милости слёзы лиют.
Не пытаясь ввязаться в игру,
я осанну пою топору,
что однажды в горячке хмельной
пропоёт над моей головой.
Люди верят призывам пустым,
но при случае, раз, и в кусты.
Дурака или даже подонка
нарекают из страха святым.
Я ж в кустах не дрожу по ночам,
выше Бога я чту палача,
он меня никому не продаст,
просто смерти позорной предаст.
12—15 февраля 1989
