Читать онлайн Лёка Лактысева - Дар Солнца для Лунного дракона

1. 1. В небесах и на земле

― Дракон падает!

Один из моих младших братьев, Байл, любил смотреть в небо и не имел привычки смотреть под ноги. В кои-то веки это пригодилось. Мы с Берром, вторым близнецом, тут же задрали головы в ту сторону, куда указывал палец с обгрызенным ногтем.

Дракон и правда падал. Пикировал с высоты носом вниз. Огромные, как паруса, крылья вытянулись вдоль массивного туловища и бессильно трепетали, терзаемые хлесткими воздушными потоками.

― Сейчас как грохнется!

― А шуму, шуму-то будет!

Близнецы, разинув рты и вытаращив глазищи, пялились на небывалое зрелище.

Я тоже стояла, ни жива ни мертва, и, прижав ладонь ко рту, едва сдерживала крик.

Дракону ― молочно-белому, отливающему в свете заката розовым перламутром, было не спастись. Вот сейчас сияющее тело соприкоснется с острыми пиками густо растущих деревьев, нанижется на них, как мясо на колышек…

― Не-е-ет! ― сдавленно выдохнула я в кулак.

И ― о, чудо! ― в последний момент падающий дракон принял человеческий облик. В гущу переплетающихся между собой ветвей упало не драконье ― мужское тело!

― Бежим! ― Байл рванул туда, где на миг дрогнула верхушка одной из сосен.

Мы с Берром помчались следом.

Два других дракона, чьи крылья и хвосты отливали алым, улетать не спешили. Кружили над лесом, высматривая поверженного врага, но снизиться не решались. Во-первых, места, чтобы приземлиться, не перекидываясь в человеческую форму, поблизости не было: на несколько парстов* во все стороны тянулась густая чащоба без единой прогалины. Во-вторых, солнце почти село, а это означало, что совсем скоро сила Солнечных пойдет на убыль, крылья пропадут, и приземляться придется уже не по своей воле, а по необходимости.

«Пресветлая! Только б улетели, проклятые!» ― воззвала я на бегу к Алулне, небесной покровительнице Лунных драконов и нас ― простых людей, что жили на землях Лунных и под их защитой.

Солнечные, а это они кружили в небе, заложили еще круг, а потом, проревев что-то гневное, одновременно развернулись и полетели на закат, вослед уходящему солнцу.

Мы с братьями тут же перестали таиться и перебегать от одного дерева к другому. Забыв об осторожности, помчались, едва глядя под ноги, перескакивая неглубокие ямки и пересохшие русла ручьев, стволы поваленных деревьев и мелкий ползучий кустарник. Благо, спускаться с холма всегда быстрее и легче, чем подниматься в гору.

Помогать своим покровителям, Лунным драконам, нам, людям, доводилось нечасто, но считалось делом правильным и почетным. «Помоги лунному ― угодишь Пресветлой!» ― гласила народная мудрость. Вот мы с братьями и спешили на подмогу, от всего сердца надеясь, что дракон выжил, что еще не поздно, и нам не придется посылать в Бьен-ра-Клиппен, Город-на-Скалах, печальную весть о гибели одного из крылатых.

Бежать пришлось далеконько ― аж пару парстов. Хорошо, что весь немалый лес мы знали вдоль и поперек, заблудиться не опасались. Запыхались, взмокли, несмотря на вечернюю свежесть подступающей осени. Потом еще добрую половину часа потратили, чтобы отыскать тело. Помогли обломанные сучья да встревоженные белки, что стрекотали и мельтешили среди ветвей, разбуженные свистом драконьих крыльев, ревом мощных глоток и шумом падения. Впрочем, как раз падение меньше всего шуму наделало.

― Тут, Астрея, тут он! ― позвал меня Берр, встав на краю неглубокого овражка. ― Вона, вниз скатился да в папороть закатился. Потому и не углядели его луавы!

Луавами в народе звали солнечных драконов, детей Солейла, за их ярко-алый, в цвет горной лавы, окрас. Правда, звали за глаза, потому как у самих Солнечных такое прозвище считалось оскорбительным.

Быстро прошептав в сторону белок заклятие угомона, которому обучила меня старая ведунья-лесознавка, я подбежала к брату, заглянула в овраг. Там, среди разлапистых листьев папороти, и правда белело человеческое тело ― неподвижное, обмякшее, но на первый взгляд не изломанное.

― Помоги спуститься! ― схватила Берра за руку.

Тот сразу же уперся ногами, напружинился, стал медленно наклоняться, удерживая мою ладонь и не позволяя мне скатиться по скользкому сыпучему склону.

Я первая выпустила его пальцы, когда почувствовала, что самая крутая и опасная часть пройдена. Да всего-то пять шагов и пришлось сделать, а потом еще столько же ― уже без поддержки.

― Дальше сама. А вы готовьте, чем обвязать, ― приказала братьям. ― По-другому не вытащим. И носилки делать придется.

Байл и Берр завозились, поднимая подолы свободных рубах, под которыми прятались веревочные пояса, в четыре круга обхватывающих их тонкие тела. А я в тишине, особенно заметной после того, как белки умолкли и ушли в свои дупла, подкралась на носочках, раздвинула листву и склонилась над драконом.

Лунный лежал наполовину на боку, наполовину на спине. Дышал редко, с хрипами ― но дышал! На губах кровь пузырилась. Я сразу было испугалась, что кровь нутряная, но потом углядела прокушенную до крови губу и немного успокоилась, стала осматривать лунного дальше.

Ту руку, что зажалась под телом, мне было не видно. А та, что оказалась сверху, лежала, закинутая за спину, да так неловко, что я сразу подумала ― а не выбил ли лунный себе ее из плеча при падении? Лицо лунного ― молодое, тонкое, благородное, оказалось покрыто множеством мелких ссадин и царапин. Белые волосы спутались, рассыпались, в них запутались мелкие сухие веточки и листочки.

Опустила взгляд ниже ― на грудь, поясницу, потом на бедра. Надо сказать, подробностей драконьего оборота мы, люди, не ведали. Мне вот всегда хотелось понять, сразу после него крылатые голышом оказываются или в одеждах? Что ж, ответ я узнала. Лунный был полностью обнажен, и, если бы не листья папороти, то сейчас я бы созерцала все подробности его мужского устройства. Впрочем, вряд ли они сильно отличались от людского, а уж как у человеческих мужчин все устроено, я, как старшая сестра двух близнецов, давно знала. Потому на лишних подробностях ни на миг не задержалась ― не до того, ей же ей!

Ноги лунного, сильные, ровные и тоже белые, как изнанка речной раковины, выглядели ободранными, но не покалеченными. Повезло. Оставалось еще хребет прощупать, и, ежели нигде излишней подвижности не обнаружится, можно будет и перевернуть тело, не опасаясь лишний вред причинить.

Встав на колени, я стала легонько проминать пальцами его спину, не столько ушами, сколько кожей прислушиваясь, не почудится ли где слабый хруст. Определила пару треснутых ребер ― по счастью, обломки их не разошлись, наружу не высунулись и внутрь, в легкие, не уткнулись. Что до хребта ― то он весь цел оказался, сверху донизу.

Тогда я аккуратно отвела запрокинутую и висящую безвольно правую руку, повернула тело на спину и прощупала грудь спереди. Там тоже переломов не нашла. А заклятье глубокого зрения, которому меня все та же ведунья обучила, подсказало, что и внутренних повреждений у дракона нет.

Видать, хорошо бережет Алулна своих крылатых сыновей! После такого падения ― и всего вывихнутым плечом да парой трещин в ребрах отделался, не считая ушибов да ссадин с царапинами. Вот только почему же он тогда в себя не пришел до сих пор? Этого я определить не сумела.

Моих целительских навыков мало на что хватало: выявить, где хвороба засела, боль отвести, чирей заговорить, простуду отшептать. Тут я хворобы никакой не чуяла. Разве только что-то странное, неправильное и темное мерещилось мне за сердцем лунного, но, как ни пыталась я получше приглядеться, а тьма ускользала, расползалась паутинкой, пряталась в хитросплетениях жилок и вен. Впрочем, и вреда от этой тьмы я распознать не смогла, а потому решила времени не терять.

Быстро сняла с пояса флягу с водой, из заплечного мешка достала чистую тряпицу, смочила, промокнула рот и подбородок лунного, убирая розовую пену, зашевелила губами, зашептывая кровь. Минута, другая ― и она остановилась, запеклась, оставшись поверх трещины темной корочкой. Следующим шагом уселась в головах лунного, сцепила руки у него подмышкой, резко дернула вверх. Вывихнутое плечо с коротким хрустом встало на место.

Вывихи вправлять я тоже умела, да. С близнецами этот навык был просто необходим! Уж больно шустрые были с самого рождения, а потому и падали, и дрались часто. Без травм ни одна лунница не обходилось! Родители наши к целительству никаких склонностей не имели, матушка так и вовсе готова была в обморок упасть, стоило ей услышать, что кто-то из сыновей повредил себе чего-нибудь. Так и вышло, что я, приемная дочь, всю семью пользовала ― ежели по мелочам.

― Рейка, лови петлю! ― оторвал меня от размышлений голос Байла. ― Давай уже вытягивать дракона, а то скоро стемнеет совсем.

И то верно. Закат уж почти догорел, и сумрак в лесу сгустился еще больше. Это здесь, над балкой, ветви деревьев расступались, открывая взгляду узенькую полоску неба, но и та уже гляделась не розовой, а темно-синей.

Подхватив веревку, я просунула в петлю голову и руки дракона, а чтобы не повредилась нежная кожа подмышек, подложила под веревку плотные листья папороти: больше ничего под рукой не оказалось. Берр, сообразив, что тащить дракона придется голой спиной по песку и корням, быстро скинул свою любимую кожаную безрукавку, тоже передал мне:

― На, надень на него. Обдерется же…

Безрукавка на драконьей груди, понятное дело, не сошлась, однако спину защитила. Наконец, все было готово. Близнецы встали один за другим, ухватились за веревку, потянули. Я старалась направлять и подталкивать тело лунного со свой стороны. Делу мешал крутой, хоть и короткий, склон овражка. Но и мы с близнецами не лыком шиты! Парни, даром что каждому всего по пятнадцать весен, уже раздались в плечах, наросли мясом, работая один у кузнеца в подмастерьях, другой ― у плотника. Ростом они меня на полголовы опередили, а я для своих девятнадцати весен самая высокая из девиц в нашем поселке, и бестелесной тоже не гляделась.

В общем, поднатужились, крякнули, справились.

Лунный как был в беспамятстве, так и остался. И тело его слишком уж обмякшим даже для обморока казалось. Но ведь живой! Сердце ― билось. Легкие ― дышали, пусть неглубоко и реже, чем надо бы. Но угрозы жизни лунного я не чуяла, как ни смотрела.

― Рейка! Ты что не сказала, что дракон без портков? ― заметив, что на лунном, помимо кожаного жилета и листьев папороти, ничего нет, подскочил Берр.

― И что бы это поменяло? Свои бы снял? Так они на лунного не налезут, ― возразила я.

― Тебя от него отогнал бы, сам с ним возился, ― набычился братец. ― Неча тебе, девице незамужней, на голую мужскую натуру смотреть!

― Эка невидаль, ― отмахнулась я. ― Давайте лучше думать, как понесем лунного. И куда.

― Носилки уже почти готовы: и длинные основы, и распорки. Осталось только веревками перевить да листами папороти застелить, чтобы помягче было, ― неохотно переключился Берр. Да и то не до конца переключился. ― А прикрыть лунного все одно надо хоть чем! Окоченеет ведь!

Тут братец был прав. Это мы с близнецами от физических усилий взопрели, а кожа лунного, когда я наклонилась и потрогала, показалась мне чуть не ледяной наощупь.

― Кинь свою запасную рубаху ему на бедра и хватит, ― распорядилась в сторону Берра.

Сама же присела и стала водить руками на расстоянии ладони от тела лунного, шепча очередное заклятие. На этот раз ― согревающее. Называлось оно «полог тепла», и действия его на четверть суток хватало обычно.