Наконец заставляю себя отвести взгляд и иду в свою комнату, где в боевой стойке сурово поджав губы меня встречает старая Эни. Да, сегодня даже она только осуждающе молчит, не устраивая мне привычной выволочки. Няня помогает мне принять ванну и переодеться ко сну. И даже ужин приносит в комнату. Аппетита нет, но я заставляю себя все съесть, иначе она так и будет стоять над душой. Вежливо желаю Эни добрых снов и даже без споров читаю молитву Всеотцу. Старушка вздыхает и касается кончиками пальцев моего лба, проходит легкой лаской по моим распущенным и ещё влажным волосам и быстро уходит, чтобы я не видела, что и в ее глазах блестят слезы.
Да, нас в этом доме любят. Почти все.
Выжидаю, пока стихнут слегка шаркающие шаги няни. Подскакиваю, накидываю на плечи халат и беру в руки свечу.
Коридор встречает меня тишиной застывшего в тяжелом ожидании поместья. Такого живого прежде, а нынче, словно позабывшего само это понятие —радость. Без стука вхожу в комнату Лины, уверенная, что застану мать именно тут. И, конечно, я права. Красивая и стройная женщина лежала рядом с сестрой, нежно обнимая спящую. О, я знаю, что эту соню не разбудит даже горн святого Иониса-воителя, если она погрузилась в царство снов. Я остановилась напротив, встречаясь взглядом с женщиной, что меня родила.
– Прежде чем Вы, тана, наговорите мне гадостей, я скажу, то что вы должны сделать, если желаете и дальше обнимать вот также по вечерам свою дочь, – я говорила тихо, но видела что каждое слово попадало в цель. – Завтра утром, тана, вы подольете вашей любимой маковой настойки моему отцу в питье и также дадите это снадобье Лине. И умоляю, не ошибитесь с дозировкой! А когда прибудут жрецы, Вы, тана, приведете меня и будете рыдать, как настоящая мать, прощаясь с любимым ребенком! Вы меня понимаете? – я сжимала подсвечник до побелевших костяшек, но мой голос звучал холодно. Да и сама сейчас я себя чувствовала не четырнадцатилетней, а кем-то древним, как минимум, как старая Эни. Я ждала. Меня изучали, как будто видели впервые.
– Да, – короткий ответ. Понимаю...Вряд ли вам, блистательная тана есть что сказать. Что ж, ещё одно.
– Вы поклянетесь, что никогда и ни при каких обстоятельствах никому не скажите кто я и чья кровь течет во мне. Ведь вы получите, то чего так жаждали.
Мне даже не надо было слышать ответ, я знала, что тана Шеана, графиня Галлийская с радостью согласится на столь щедрое предложение.
Великий Отец ей судья. Не знаю и знать не хочу, как и что она будет говорить отцу и сестре. Меня это больше не касается.
Потому-что завтра имя Октарии Галлийской уже будет носить другая девочка, а что случится с сестрой Каталиной, известно лишь Всеотцу и той, о ком его служители запретили даже думать — Древнейшей.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
