Дарлинг - страница 22



– Скажи, Гарик, ты ещё кому-нибудь говорил об этом своём проекте, – начала осторожно выспрашивать Юля.

– Не только говорил. Я подготовил его по всей форме и отправил Казимирычу.

– Ну и?

– Казимирыч одобрил, дал разрешение лабораторию использовать, конечно, в нерабочие часы или по уикэндам. Тут одна, закавыка, Юленька, финансировать проект он пока не может, какие-то у него разборки с конкурентами, что ли. Так что придётся на свои кровные. Но ради такого дела потерпеть стоит, верно? Будем жить скромно, затянем пояса, как говорится, зато, когда я получу патент… Работать только ради бабла и славы для меня – мизер, но хочется, чтобы ты была потом вознаграждена за предстоящие трудности житейские. И даю слово, когда меня станут приглашать к сотрудничеству фармацевтические фирмы-гиганты Европы, а может, и Америки, ты, именно ты выберешь страну, куда мы отправимся.

Ошарашенная Юля не знала, что думать, не то что сказать. Неужели и правда, что сам Казимирыч, чующий и выгоду и фуфло за версту, действительно, одобрил этот сумасшедший проект?!


* * *

Однако на той же неделе к ним приехал вечерком на новенькой ХОНДЕ помощник Казимирыча – Никита. Человек молодой, но уже с поношенным лицом и наглыми глазами, которые быстро и жадно обежали Юлю с ног до головы, а потом, когда она ушла в кухню готовить бутерброды и чай, сказал громко, чтобы ей слышно было:

– Ну, Егор Степаныч, все у Вас зашибись: и проект улётный и жена – королева!

Прежде чем накрыть на стол, ей пришлось подождать, пока столешница освободится: Никита разложил на ней привезённые с собой бумаги: какие-то графики, бланки для ежеквартальной отчётности и ещё – на отдельном листе ОБЯЗАТЕЛЬСТВО соблюдать строгую секретность работы Егора Серебровского над новой лекарственной формой на оборудовании фирмы «Здоровье нации» с её «исключительным правом распространения и сбыта нового медикамента после получения патента автором».

Долго что-то обсуждали, вносили поправки, которые Никита согласовывал с Казимирычем по телефону, иногда передавая трубку Серебровскому, наконец, Егор все подписал. Никита сложил бумаги в папку, а затем в портфель, и Юля поставила на стол скромный ужин. Но бутерброды со свежей ветчиной и огурчиками, с ноздреватым дорогим сыром на подогретых хлебных треугольниках, и умело заваренный кофе с кокосовым молоком, Никита одобрил: охотно и громко жевал, громко отхлебывал кофе, бесстыже глазел на Юлю и говорил ей хитро сконструированные комплименты:

– Повезло Вам, Юленька, с мужем! Как только проект его забабахаем, все будем в шоколаде! А Вы – в загородном коттедже станете жить, как и положено таким красавицам, или на вилле где-нибудь в Италии. И забудете нынешний интерьер, как дурной сон!

Юля не могла прийти в себя. Офигеть! – думала она в полном смятении. – Как Егор сумел убедить двух таких опытных, расчетливых деляг, что его фантазии могут стать реальностью? Может, это я не вкуриваю, чего там и как в этой их запредельной науке. Может, и правда, все будет: и патент, и коттедж, и вилла, и вокруг – добрые, гармоничные чуваки, наглотавшиеся Егорова эликсира. И они поедут в Париж. Сроду там не была, а как всегда хотелось! Может, на курсы французские записаться на всякий случай? Ведь своими глазами видела, какие деловые бумаги подписывал Егор!

Постепенно недоверие Юли к проекту Егора было вытеснено мечтами о чудесных последствиях успешного его завершения. Она, действительно, записалась на курсы французского и занималась с большим рвением.