– Послушай, Егор. Таких специалистов, как ты, у меня, если честно, не было и нет – талантливых, с идеями и упорством, именно что настоящего учёного. Я наблюдаю за тобой давно. И последний твой отчёт впечатляет. Очень! Ты на пороге замечательного открытия. Но я должен сообщить тебе неприятную новость. Прими ее по-мужски, без трагедий, лады? Ты задержался на этом своём пороге. Эликсиры Преображения уже созданы другим, английским фармакологом, запатентованы и готовы занять полки в аптеках. Нам предложила их одна известная британская фирма. И ты пойми, бизнес есть бизнес, Егор, ничего личного! Тебе ещё пахать и пахать, а у них уже все готово и в ажуре. Я принял их предложение. Представляю, как тебе досадно, обидно, но кто не успел, тот опоздал! Твои исследования придётся прекратить. Возвращайся в лабораторию, к прежней работе, зарплату тебе повышу. Господи, да что с тобой?!
Побледневший Егор хватал ртом воздух, не в силах выговорить ни слова.
– Никита, вызывай скорую! – закричал Казимирыч. – Какой нежный оказался, не ожидал!
В кабинете, который, с каждым словом Казимирыча все заметней превращался в эшафот, присутствовал, сидя в уголке, на отлёте, Никита, нашаривая что-то в своём телефоне.
Видимо, Казимирычу было все же неловко или даже немного боязно оглашать приговор, оставшись наедине с жертвой сложившихся обстоятельств. И неизменный помощник, действительно, пригодился и на этот раз, когда пришлось и скорую вызвать и помочь врачу перетащить Егора на диван, чтобы сделать ему укол, а через час, оклемавшегося, поддерживая под руку, вывести из кабинета и довести до припаркованной невдалеке от офиса Хонды. Все это время Егор молчал, словно речи лишился. Страдальческое выражение лица, неустойчивость движений: он выглядел постаревшим и больным.
Никита, заполнял неизвестно что сулящее молчание громким бормотанием: «Это ж, понимаешь, такое дело – бизнес. То выиграешь, то проиграешь, то вообще со свету сживут. Но ты не переживай, ещё чего придумаешь – это ж как фишка ляжет. Только прыткость нужна! Видишь шанс – не разевай варежку!
Щас приедешь домой, Юля-красавица встретит-утешит».
Но Егор зажмурился и глухо назвал адрес отца.
Никита удивился, но повёз, куда было сказано, довел до двери и сам нажал кнопку звонка. Отец открыл дверь и перехватил пошатнувшегося Егора.
* * *
Отец после смерти жены – матери Егора, не женился, хотя женщина у него была – хирургическая сестра, его постоянная ассистентка. Но жили они поврозь, только все выходные и праздники он проводил с ней и у неё. Для неё он был бог, царь и герой, она со всем мирилась.
Егор был благодарен отцу, что в их доме было все, как при маме: ничего не передвинуто, старая мебель на месте, те же шторы, та же люстра, мамин портрет в гостиной.
В эту субботу отец остался дома как чувствовал.
Увидев в дверях Егора, его бледное, с застывшей гримасой боли, лицо и покрасневшие глаза, встревоженный его заторможенными движениями, он помог сыну раздеться: как в детстве выпростал из куртки, посадил на низкую табуреточку в прихожей и снял ботинки. Проводил, крепко обхватив рукой за плечи, в гостиную, усадил на лавсит – диванчик на двоих. Расстегнул рубашку, приложил ухо к груди, послушал сердце. Потом принёс горячего сладкого чая с лимоном в стакане, вправленном в дедовский металлический подстаканник с удобной резной ручкой. Сел рядом – бедро к бедру, провёл рукой по густым, всклоченным волосам Егора, начал осторожно расспрашивать:
