Дары Господа. Проза XXI века - страница 5

Самый большой комплекс у человека – это ощущение отсутствия каких-либо комплексов. Такого недуга, слава Богу, у меня не было. И когда художник издания поведала мне своё впечатление от встречи: «вошла такая уверенная в себе женщина», я рассмеялась, ибо, переступая порог редакции, долго ещё словно шагала в открытое окно: вокруг всегда были люди, с которыми надо было контактировать и дружески общаться…

Теперь-то я знаю, что тот сюжет моей жизни был щадящим: в редакции никого не угнетали ни подозреньями, ни чуждым пристрастием. Более того, каждому дана была фора открыть читателю то, что сам бы хотел прочитать в детстве, ведь начались девяностые годы (теперь уже прошлого столетия)!..

Трудно представить, что до этих лет духовная жизнь в нашей стране приравнивалась к антигосударственной деятельности и каралась уголовным преследованием. Христианскую книгу в те годы нельзя было ни раскрыть в общественном транспорте («откуда у вас подобная литература?»), ни дать кому-то почитать. А если со случайным собеседником и возникала речь на «божественную» тему, то в глазах визави быстро появлялось сочувствие, какое обычно сопровождает разговор с тревожно больным.

Хотя я и родилась в советской семье, но воспитывала меня и тайно окрестила бабушка. На её рукодельном столике стоял Образ Спасителя, и она согревала его молитвами и негасимым огнём лампадки, масло для которой покупалось в аптеке. «Мы опустошили нашу жизнь, оторвав её от Бога, – иногда говорила она, – а так жить нельзя, потому что это путь в никуда». И когда я засыпала, то последнее, что видела наяву – её лицо, склонённое над Евангелием, и огонёк перед Образом. И эта распахнутая самым близким мне человеком дверь облегчила путь к Истине, то есть – к Богу, именно в Православной вере. И теперь, оказавшись причастной к изданию детского журнала, мне казалось, что если открыть в таком «продвинутом» издании как «Трамвай» (ежемесячный тираж три миллиона!) христианскую страницу, то это будет путь к свету для нескольких поколений – дети смогут вести за руку заблудших своих родителей вместе с бабушками и дедушками. Такие были времена… И уже потом, через десяток лет, я, выступая в Элисте, Пензе или в городе Заречном, слышала, что люди в те годы извлекали эту журнальную страничку, чтобы собрать книжицу о главных православных праздниках, почитаемых святых и чудотворных иконах, потому что другой христианской литературы достать было неоткуда. Кроме того, по-моему, впервые в СССР слово Бог стало печататься с большой буквы на разворотах нашего детского журнала. Но эта христианская страница появилась только через год после рождения «Трамвая», а вначале я должна была искать для журнала гениев и оттирать графоманов.

Помню своего первого автора с фигурой борца и мертворождённым миром на листах бумаг. Мне нужно было донести до него «нет», не терпящее возражений, но ведь это был мой первый автор! И я так радостно открывала ему видение других горизонтов, что он заподозрил надежду на преображение своих опусов и обещал чаще наведываться.

Но были и другие сочинители, когда, взглянув на первые слова страниц, играло сердце. Они приносили свои рукописи и, положив на угол стола, «чтобы кто-нибудь при случае заглянул», растворялись за дверью. И поражались ответному звонку им в след с уверением, что они нам нужны, удивлялись подобной прыти и нежеланию их мучить. А это был всего лишь отсвет отшельничества, когда знаешь, что любая радость благотворна, и доброе участие делает не только Землю, но и всё Мироздание чуть-чуть светлей. Скоро я настолько «оттаяла», что и сама стала воплощать мудрый тезис: «чтобы написать, надо писать». Писать о том, что не удалось прочитать в детстве…