– Избранница чья?
– Хотел бы, чтобы моя. Да не верю в это. Хотя и надежду в себе лелею, – и он засмеялся весело и не очень подходяще к теме беседы. Нэя пошла по дорожке одна, подавленная упоминанием о Кристалле Хагора, а радостный доктор тронулся вслед за нею, едва не вприпрыжку, норовя прикоснуться к ней, то так, то этак по ходу движения. Но делал это настолько мягко и стеснительно, деликатно и едва-едва, что она тоже засмеялась просто из желания поддержать его беспричинную радость, хотя и не находящую ответного усилителя в её душе.
– Ты даже не понимаешь, Нэя, свою тут уникальность. Тебя ещё изучать и изучать. Я послал твои данные на Землю, В ГРОЗ. Они шокированы. Ты же не являешься человеком полностью местной антропологии. Ты гибрид. Но как это? Значит, гибридизация возможна? Значит один вид – и мы и местные? И кто же была твоя мама? Отец местный, а мама?
– Уже не спросишь. Тон-Ата нет.
– Кто это Тон-Ат?
– Муж. Я никогда не спрашивала о маме, о прошлом. Почему? Не знаю. Но он будто провел запретную черту. Нельзя! И я молчала.
– Помнишь маму?
– Да. Она была…
Как доктор Франк стал соперником
Нэя расширила глаза, перед ними возник Рудольф.
– Доктор? – сказал он, не глядя на Нэю. Чёрная безрукавка облепила его как вторая кожа. Шорты открывали те самые ноги, о которых она вспомнила только что на бревне, сидя с доктором. Бритую голову он замотал какой-то косынкой от жары, и это не выглядело смешно, но было непривычно. Но она прыснула как идиотка от внезапного смеха.
– Вы тоже тут гуляете? – опять спросил Рудольф.
– Конечно, – равнодушно отозвался доктор. – А что ещё можно делать в лесопарке? Идём вот купаться.
Рудольф, загородив дорожку, не пропускал Нэю, как бы не видя её.
– Вы купаетесь в этом мелком и противно-тёплом озере? С ними вместе?
– А что? Они не люди? Или уж так нечисты?
– Да нет. Я имел в виду… – но что он имел в виду, он не смог объяснить. Нэя обогнула его, пройдя по траве и царапая открытую шею и руки о кустарники, росшие впритык к дорожке. Кустарники были древовидные. Сверху посыпались прозрачные круглые жучки. Она завизжала, стряхивая их с себя. Рудольф стал собирать тварей с её волос, нежно касаясь кожи шеи и открытой части плеч, вызывая в ней почти наслаждение этими искусными касаниями, но по-прежнему не глядел в лицо и обращался к доктору. – Вообще-то, я имел в виду, что вода не очень чистая по нашим стандартам…
Нэя замерла, ловя его ласку и желая её продолжения, почти отключившись от восприятия всего прочего, поражаясь самой себе. Он притронулся к её губам ладонью, и Нэя – как могло это быть? Отозвалась, шевельнув ими в стремлении поцеловать эту ладонь, забыв о гадких жуках, которых он почти давил. Его фигура тянула неким скрытым и мощным магнитом, ей хотелось к нему прижаться, от знакомого запаха возникло головокружение, как было в тот вечер, когда он вышел неожиданно из сумрака навстречу им с Антоном. Те же самые ощущения вернулись к ней, та же отменяющая всякий самоконтроль тяга к нему. Разум погружался в некие сумерки, в которых растворялось всё, кроме и не думающего её оставлять влечения. Вернее, она сама полностью этим влечением стала, – на миг, но миг определённо сумасшедший. Ей хотелось оказаться с ним наедине, без доктора, но отменить доктора было невозможно. Франк же с проницательным любопытством наблюдал сцену их спонтанного безмолвного милования. Ещё минута, и деликатный врач ушёл бы в сторону, всё поняв, но Нэя отшатнулась от Рудольфа первая, почти шарахнулась в колючие на этом участке аллеи заросли.
