Она спустилась вниз по лестнице, там нашла другую, ведущую к мужским спальням. Вскоре она стояла в коридоре с несколькими дверями. Занято было лишь две комнаты: в одной спал Алет, в другой – Удаган. Перепутать оборотню невозможно.
Двери внутри дома не запирались. Ранели вошла в спальню и залюбовалась: Алет спал, раскинув руки на широкой кровати. Как же давно она не видела его без одежды. Пусть он прикрыт покрывалом, она это немедленно исправит. Девушка решительно направилась к нему, но мужчина проснулся.
– Кто здесь? – ладонь шарит в поисках меча, но тут же замирает: заметил блеск ее глаз. – Ранели? Что ты тут делаешь?
– Я сейчас тебе объясню! – она сбрасывает плащ на пол и запрыгивает на кровать. Их разделяет меньше двух локтей, но девушка не торопится преодолеть их. – Я пришла проверить, тот ли ты эйман, который собирался на мне жениться. Сокол любил меня. Мы болтали с ним часами. Он прикасался ко мне. А парень из дома Каракара почему-то меня избегает. Боится остаться со мной наедине и за весь день произносит лишь: «Доброе утро, Ранели», «Приятного аппетита, Ранели» и «Спокойной ночи, Ранели». А, если я приближаюсь, он отпрыгивает и спасается бегством. Что случилось? – он дышал тяжело, с надрывом. Девушка видела, как вздымается его грудь. – Если я тебе больше не нравлюсь, скажи об этом честно.
– Нравишься! – она давно не слышала у него такого хриплого голоса.
– Меня порядком раздражает то, что происходит, – Ранели игнорирует это восклицание. – Я играю по вашим правилам. Я дурацкую птицу почти вышила! Я готова делать всё, что нужно, но я должна знать, что ты меня любишь, иначе всё теряет смысл. Если ты не проведешь эту ночь со мной, я уйду. Сегодня. Сейчас. Мне необходимо…
Она не успевает договорить, потому что Алет сжимает ее в объятиях. И страх уходит, уступая место страсти. Он ее любит, ничего не изменилось. Это ее прежний Сокол.
…Ночь рассыпается на осколки кратких мгновений, когда она осознает происходящее…
– …У меня в глазах темнеет, когда ты рядом – так я тебя хочу. Поэтому старался держаться подальше. Иди ко мне.
– Сам иди…
…Победный крик Ранели сливается с низким рыком Алета. Он обессилено падает на кровать, воздуха катастрофически не хватает…
– Господи, мы весь дом перебудим!
– А мне плевать! – глаза девушки сверкают то ли от гнева, то ли от торжества.
…Буря утихает, превращаясь в ласковую волну, качающую обоих с непередаваемой нежностью. Она упивается каждым его прикосновением и щедро дарит свои. За все дни пока они были в разлуке…
– Как же я счастлив… любимая… я сейчас умру.
– Только попробуй…
Он уснул, когда за окном посерело. Не уснул, а будто на самом деле умер, даже дыхание почти исчезло. Ранели целовала бы его еще, если бы веки не закрывались сами собой. Поэтому она прижалась щекой к татуировке возле сердца. Что там с эймом: спит или летит куда-нибудь? Неважно. Главное, он здесь, под ее щекой, и в любой момент она может к нему прикоснуться губами.
…Как же ей хотелось стереть наглую улыбку с лица Халварда. Эти вальяжные движения, эти масленые глазки, словно ощупывающие ее фигуру, – точно отбирает телку и быка на племя. С каким бы удовольствием, она расцарапала ему морду. Но Алет твердо держит ее за локоть. Они стоят у дома Охотника. Алет собран и сдержан. На его плече – темно-коричневый сокол, только грудка рябая. Размером хищник чуть меньше, чем эйм-каракар отца. Когда он вертит головой, открывается белый ошейник. Ранели не смотрит в его черные глаза. Посмотришь – умрешь.
