– Я не ЭТО имела ввиду, – сделав упор на «это» прошипела тёща.
– А я – ЭТО, – опять возразил Петров и успел вилкой поддеть маринованный помидор.
– Кстати, а кто Вас так назвал – Генрих?
– папа, – всплакнул Петров, – он Хайне любил.
– Вот и читал бы себе, чего ребенку жизнь портить. Тем более – внукам. – теща намекала на отчество.
Тещин любимый кот Гоша, спавший на костистых и холодных тещиных коленках, фыркнул во сне. Петров, изловчившись, потянул его за хвост. Разбуженный кот укусил тещу за палец и свалился под стол.
– вот видите, Петров, – сказала теща, переходя на личности, – Вас даже животные не любят.
Петров несильно пнул под столом Гошу. Кот была лядащий, дурной окраски и гадкого нрава. Он писал Петрову в чешскую фетровую шляпу и лакал выставленный женой ночной петровский кефир.
– ну-с, откушали-с? – съязвила тёща, спешно отодвигая от Петрова мисочки с едой, – может быть, соизволите поработать?
Петров работал надомником и всячески уклонялся от бисероплетения. По причине несовместимости его, Петрова со всякой работой, и происходили конфузы и безвременные разлуки. Все жаждали денег, а он – славы. Потому он тайно писал сценарий в Голливуд, но никак не мог перевести его на английский.
– О! – завопил Петров, – Гоша залез в Ваш ридикюль!!!
Теща немедленно перестроилась, Петров цапнул холодеющую котлетку и порысил в сортир переписывать сценарий. Теща постучала тапком в дверь, махнула рукой и села нанизывать мелкие и скользкие бисеринки. Кот, урча, залез в гардероб и пристроился к петровским выходным брюкам.
Зинаида Павловна Стемпневская, миловидная актриса, из тех, что лицо до сих пор узнают – мать.
Ирочка Стемпневская, второй режиссер на «ФИЛЬМДВА», – дочь.
внуки, собака, муж.
21 сентября. Московская квартира Стемпневских.
– мам?
– Ир?
– мам, мы у Грановских, в Загорянке. Мам?
– шашлыки?
– ну, конечно. Барбекю, камин… дети гуляли.
– одеты тепло?
– нормально! Мам! Они принесли щенка…
– пусть отпустят.
– мам, ну он маленький же?
– пусть подкинут Грановским.
– мам?
– нет.
– мам?
– Ира! Ты же знаешь, что я актриса!
– на пенсии, мам…
– и что? я работаю! когда-нибудь и ты будешь на пенсии!
– мам, я не доживу… ну возьми собачку! Он маленький совсем. В смысле размера. Хорошенький. Спаниельчик…
– нет.
– Мы назвали его – Одиссей.
– хоть Телемак. Нет, нет и нет. Нет! Я люблю собак, но после смерти Чапы! И никаких кобелей в доме, ты знаешь мой принцип…
– мам, ты знаешь… а Мишка тебе его уже привез.
– Грановского?
– нет, мам. Одиссея. У тебя под дверью, в корзинке. Он не жрал, наверное, ты его покорми, а?
– Мишку? Твоего мужа накормить невозможно!
– щенка, ма…
ПРОШЕЛ ГОД. 21 СЕНТЯБРЯ, КВАРТИРА СТЕМПНЕВСКИХ
– Зинаида Павловна, я устал Вас умолять!
– Аркадий Ефимович, говорите, что хотите – я Вас не слышу!
– Зинаида Павловна! Прекрасный вариант – мягкая осень, Поволжье… лучшие площадки, повезем Ваш дивный «Карманный театрик», Вы – и Куделевский. Дуэтик. На «ура». Даже постановочную часть брать не будем, обойдемся смышленым парнишкой… это же сумасшедшие деньги, Зина … – почти стонет в трубку. Зинаида Павловна лежит на полосатой софе, скрестив ноги. На атласных подушках, украшенных витыми золотыми шнурами с кистью, возлежит чудовищного размера псина, о сходстве которой со спаниелем напоминают только курчавые длинные уши. Зинаида Павловна держит на животе жестянку с датским печеньем.
