– Валь, – Инка почесала котенка между ушками, – тебе как раз под цвет гарнитура твоего, не?
– не, ну Инка, – заныла Валька и замахала в воздухе руками, суша лак, – ну, блин куда? У него еще такие уши, прям заяц… не, я персов люблю… чтобы вот такие были – Валька сморщила нос, прижав к нему палец, – а этот какой-то унылый… и подерет всё на фиг? – Обожди, – Валька кивнула на подоконник, – на вон, молока ему налей, у меня утрешнее, со станции.
Котенок лакал молоко так, что жалость взяла Инку за горло. Котенок лакал и всхлипывал, и пузичко у него раздулось шаром.
– все, дамы, – отставник отодвинул кота от мисочки, – нельзя больше. А то либо лопнет, либо тут, – он огляделся, – обделает вам весь салон. А как? Были таки случАи… с голодухи оно…
Встречая приходящие из Москвы поздние электрички, Инна заглядывала в глаза добрым на вид тёткам и предлагала котика породы «ориентир» «забесплатно».
– у нас, знаете, – Инна лепетала, – аллергия у ребеночка, а тут такое дело…
– а кошку-мать куда дела? – спросил смешной парень с дредами, – утопила, поди???
– да нет… – Инна поняла, что завралась и расстроилась окончательно. Котенок спал, и пахло от него молоком и кошкой-мамой. – ну некуда, поймите! и породистый, ориентирный… вот… задарма!
– это, лапа моя, – парень почесал котенка под подбородком, – порода и впрямь редкая – ориентальная кошка, редкого, мраморного окраса. Но папаша, судя по всему, местный наш… не возьму, прости – снимаю сам квартиру. Да ты оставь – чудо ведь, а не котенок! Смотри – уши какие! И назови его… – у парня зазвонил сотовый, – Боб! В честь Боба Марли!
Когда совсем стемнело, Инка вернулась домой, вымотанная сильнее, чем после целого дня на ногах в салоне. Валерик спал на диване, и чипсы падали на палас.
– ну, не свинство! – сказала сама себе Инка и ушла на кухню. Уложив котенка в грибную корзинку, она села рядом и стала смотреть в окно, где начавшийся дождь, пролетая мимо уличного фонаря, окрашивался в желтый цвет. Ей стало так жалко себя, котенка, Валерика и даже бабку с матерью, что она заплакала. Котенок, будто почувствовав, выкарабкался из своей корзинки и пытался залезть на Инкину ногу, отчаянно мяукая.
– эх ты, заяц мой. – Инна подняла его себе на коленки, – и вот, как эта тетка себе думала, – утопить!? Это ж надо придумать такое! – Надя уже забыла о пятисотрублевой купюре в кармане. – я тебя Стасиком назову. В честь Михайлова. А Валерка пусть чешет со своим футболом к мамане. Никакой от него радости, муж называется…
Ночь котенок Стасик проспал в корзинке, а утром Валерка, проспавший электричку, и слона дома бы не заметил. Инна, зевая, метала на стол бутерброды и изредка поглядывала в угол кухни.
А в тот же утро, в городской квартире, мама утешала рыдающего сына —
– Никол, ну не реви! – шестилетний Николка, не найдя котенка после переезда с дачи, зашелся таким плачем, что отвлечь или успокоить его было невозможно, – ну, послушай! Котенок теперь живет у хороших людей, у них не было котеночка, а теперь будет! Там тоже живет маленький мальчик… – мама вдохновенно врала, и вот уже деревенский мальчик оказался больным и спасти его мог только котенок… но все было тщетно – мама! – Николка уже орал, – отдай моего Ван Гога, мама, я сейчас лягу и умру от горя! Мама… ты гадкая… я тебя ненавижу!!! я уйду от тебя!!!
Муж, пытавшийся говорить с клиентом по скайпу, отошел от компьютера и сказал на ухо жене —
