«Ведь Меон, Касиус, да и Лаур с Амели – все они знали, на что идут», – возразил он сам себе. Они были бойцами элитного подразделения дасквингов. Все знали о рисках, но все равно выбрали свою судьбу. И он не мог винить драконорожденного в том, что случилось. По крайней мере до тех пор, пока не выслушает его мотивов.
Черт.
Сердце парня все еще билось.
Пришло время принимать решение. Все внутри него вопило о том, что нужно прикончить врага, отомстить за друзей. Но Толга знал, что месть не принесет ему облегчения, не заполнит пустоты в душе. Если бы можно было вернуть все назад и переиграть все снова, тогда… Но сделанного не воротишь.
Толга стал расхаживать взад-вперед по поляне, пытаясь понять, как лучше поступить. Если оставить драконорожденного тут, он просто умрет от потери крови. Это было равносильно убийству. Да, на поле боя, где они с этим парнем волею судеб оказались врагами, воин имел право убить врага. Но оставить беззащитного умирать…
И все же, как можно оставить жизнь тому, кто непосредственно причастен к гибели братьев?
Спустя несколько минут в мозгу у мужчины начал зарождаться план. Не сказать, чтобы он ему особо нравился, но дасквинг знал, что так будет правильно. Он вернет мальчишку на территорию Империи и передаст на суд Лордов в Аштенвале. Драконорожденного будут судить, и, вероятнее всего, наказание будет весьма суровым. Таким образом он выполнит долг перед павшими, не оставив их без справедливости, и не уронит чести воина. Да, так действительно будет правильно. Ну, а если в процессе пути мальчишка что-то выкинет, попытается сбежать, тогда… Оказаться одному в лесах Терадороса было бы уже само по себе отличной карой. Опаснейшие чудовища и мутанты были единственными, кто населял эти земли. В общем, потеряться здесь было равнозначно самой жестокой смерти.
К тому же, был шанс, что его враг знает больше о том, куда могло подеваться Дыхание после телепортации. Артефакт необходимо было вернуть в Аштенваль любой ценой, и для дасквинга это все еще являлось первостепенной задачей. Толга решил, что в процессе пути к границам Империи он попытается выведать что-нибудь полезное о возможном местонахождении Дыхания. Конечно, надежда на какие-то сведения была слабой, но мужчина всеми силами пытался оправдаться перед собой за решение не убивать юного чародея.
Дасквинг подошел к, казалось, бездыханному телу своего врага. Мужчина вынул из потайного кармашка шприц с восстанавливающим эликсиром, закатал рукав на левой руке драконорожденного и стал прощупывать вену, чтобы сделать инъекцию. Найдя, что искал, Толга достаточно бесцеремонно воткнул иглу в вену на руке парня и опустошил шприц.
Едва следопыт закончил вводить эликсир, как мальчишка широко распахнул веки, и на дасквинга воззрились два ярко-изумрудных глаза. У Толги были личные причины ненавидеть именно этот цвет глаз, поэтому драконорожденный стал ему еще более неприятен.
Как только парень понял, что перед ним стоит дасквинг, то сразу же яростно задергался.
– Убери от меня руки, ты, дасквингская мразь! – закричал он.
– Хо-хо, полегче, сопляк, не действуй дяде на нервы, – уже жалея, что не прикончил выродка, ответил Толга.
– Я сказал, убери это… Что у меня в руке?! Убрал, быстро!
Драконорожденный попытался пошевелиться, но восстанавливающий эликсир еще пока не начал наполнять его кровь силой, и поэтому парень смог лишь слегка дернуться.
