Толга всегда считал себя весьма хладнокровным человеком, однако сейчас чуть было не заорал в ответ. Сдержался, лишние эмоции ни к чему. Вдохнул, выдохнул, вдохнул, выдохнул. Этот мелкий гаденыш наделал столько проблем, но все еще смеет говорить о какой-то мести. В этот момент мужчина в очередной раз очень сильно пожалел, что не убил драконорожденного, когда был шанс. Эта его ошибка стоила ему слишком многого.
Ладно, нужно успокоиться, нельзя поддаваться эмоциям. Нужно…
– Убирайся отсюда! Оставь меня в покое! Не хочу тебя видеть! Убийца! Подонок! – снова закричал мальчишка.
Толга все же не справился с эмоциями.
– ЗАКРОЙ СВОЙ ПОГАНЫЙ РОТ! – выкрикнул дасквинг, находясь уже вне себя от бессильной ярости. – Умой свой грязный язык, а не то, клянусь, я тебе его прямо сейчас и отрежу! А я клятвы держу, можешь не сомневаться, мать твою! Ты все еще жив только благодаря счастливому стечению обстоятельств и моему милосердию! Не тебе рассказывать мне, кто тут подонок!
Толга готов был зарычать. Мужчина был в бешенстве, кулаки сжимались сами собой.
Парень это заметил.
– Ну и что ты сжимаешь кулаки, а? – с типичной подростковой издевкой стал кривляться он. – Давай, бей! Бей, убивай, попробуй! Ведь все равно уж раз не смог убить однажды, значит и теперь не сможешь, кишка тонка! А я смогу! Поэтому убирайся отсюда, чтобы мои глаза тебя не видели! У меня рука не дрогнет, не сомневайся! Повезло тебе, что я сейчас обездвижен, а не то бы испепелил тебя на месте! Вали отсюда, выродок!
В душе Толги словно дрались скорпионы. Мужчине хотелось кричать. Ему хотелось рвать и метать. Ему хотелось выбить из этого поганца всю дурь, что засела у него в голове. Вместо этого дасквинг просто сказал лишенным эмоций голосом:
– Отлично.
Толга сделал резкие разворот и пошел, не оглядываясь, лишь бы быть подальше от этого мальчишки. Дасквинг уже не хотел вести его в Империю. Он вообще больше не хотел иметь к нему никакого отношения.
Мужчина шагал и шагал, огибая сухие кусты и деревья, которых в этом лесу было в избытке. Толга рассчитывал, что где-то через полчаса эмоции у него поутихнут, и он сможет спокойно сесть и обдумать свои дальнейшие шаги. Однако мужчина переоценил степень своего хладнокровия. Слова драконорожденного и его надменное лицо никак не шли у него из головы.
Толга остановился и окинул взглядом местность. Облюбовав наиболее широкое дерево, мужчина снял с пояса шипованные кастеты, и, надев их на руки, стал бить по стволу, что было сил. Дерево затрещало, полетели щепки. Дасквинг до мяса стер костяшки пальцев, но не останавливался, продолжая бить.
«Этот мальчишка настоящий демон, исчадие ада! Он – самая настоящая угроза для этого мира! И этому ублюдку еще хватает наглости называть МЕНЯ убийцей!», – думал дасквинг.
Наконец Толга, почувствовав жуткую усталость и напряжение в мышцах, перестал лупить дерево. Мужчина удовлетворенно осмотрел результат своих усилий. Страшные удары чуть ли не треть уменьшили толщину ствола в диаметре в том месте, где он бил. Дерево уже щедро было смочено его кровью. Дасквинг знал, что боль будет преследовать его еще несколько дней, пока не заживут костяшки. Но он жаждал этой боли, она была необходима ему чтобы остудить голову и привести мысли в порядок.
Мужчина присел на землю, чтобы перевязать раны. Промыл их спиртом, даже не поморщившись, затем перемотал руки чистой тканью, которую, как бывалый воин, всегда носил с собой. Осмотрев результат своих действий, Толга удовлетворенно улыбнулся. Дасквинг прекрасно понимал, что эти руки ему могут в очень скором времени пригодиться, однако мужчина не жалел о своем поступке, ему крайне нужно было выпустить пар.
