Отряды быстро разошлись в указанных направлениях.
* * *
Далеко за полночь Дассария был оповещён дозорными об обнаружении большого греческого отряда, разбившего лагерь перед озером. Чувствовал он себя прескверно. Слова подлетевшего к нему десятника доносились до слуха слабо и неотчётливо, будто бы откуда-то издали, очень приглушённо и расплывчато. Не сразу он понял сказанное. Сомнений в том, что это именно те войска, о которых сообщили прежде его лазутчики, у него не было. Ему становилось всё хуже и хуже, и теперь уже каждый шаг его скакуна, каждое его движение вспышкой пронзительной боли отдавались во всём его теле, терпеть которую ему было значительно труднее и невыносимее, нежели это было раньше, отчего шум в его голове нарастал всё сильнее, а учащённое биение надрывало сердце. Порой ему казалось, что переполненные кровью виски, не выдержав напряжения, очень скоро разорвутся. Мысли стали путаться. Внутри всё горело, превращая дыхание в жаркие, судорожные всхлипы. Сознание потеряло свою обычную чёткость, а мысли наплывали какими-то путаными обрывками. Только неимоверным усилием негаснущей воли, поддерживаемой взвинченным до предела закалённым стойким духом, он удерживался в седле и шёл вперёд, ведя воинов к намеченной цели, которую ещё чудом помнил и, сам того не замечая, повторял шёпотом:
– Я сделаю это… Обязательно сделаю…
Услышав его слова, но не сумев разобрать их, сотник Дуйя приблизился вплотную и тихо произнёс:
– Правитель, прости, не расслышал твоего веления.
С трудом повернув голову в его сторону, но не видя в темноте того, кто находился рядом и что-то сказал, Дассария коротко бросил:
– Сотников ко мне.
– Правитель, это же я, сотник Дуйя. Сотник Фарх тоже здесь, возле меня, – услышав приближение всадника и поняв, что это Фарх, отозвался сотник.
– Дуйя, ты со своими людьми ударишь слева. Фарх – справа. Я двинусь на вражеский центр с дозорным отрядом. Немедля исполнять! – едва разлепляя пересохшие губы, отдал им приказ верховный правитель.
– Но, прости меня, правитель, я не очень понял, ведь дозорный отряд – это всего десять воинов! – неуверенно попытался возразить Дуйя.
– Дуйя, не смей перечить мне! Время дорого. Мне хватит этого десятка. Я всё сказал. Исполняйте, – прервал его Дассария, стараясь беречь силы.
* * *
Саки с диким воем налетели на фланговые отряды Феспида.
Ктесибий, ожидавший нападения основных сил в центре построения, услышав атакующий клич кочевников с боков от себя, но не видя врага перед собой, был удивлён избранной им тактике и недоумевающе вертелся на коне, всматриваясь туда, откуда, по его мнению, противник должен был ударить в первую очередь.
Полководцы Терсит и Мильтиад вступили в сражение. Недолго думая, Ктесибий в спешном порядке разделил всех своих людей на две равные части и направил оба полусотенных отряда к ним на помощь, сам же возглавил тот, который двинулся к Терситу.
* * *
Дассария остановил коня. Услышав отдалённые звуки начавшейся битвы и потухающим сознанием понимая, что сотники Дуйя и Фарх уже столкнулись с греческими войсками, он из последних сил прохрипел:
– Вперёд!
Десятник, что следовал всё это время рядом с ним, тут же приподнялся в седле, выхватил меч, махнул им в сторону врага и громко выкрикнул:
– За мной!
Все десять воинов дозорного отряда, замершие позади в ожидании велений, сорвались с места вскачь, нахлёстывая плетьми своих коней, с грохотом пролетели мимо правителя и, быстро отдаляясь и на полном скаку выстраиваясь в одну линию, устремились прямо к светлеющему вдали озеру.
