Я осторожно вытягиваю игрушку из ее влагалища, чтобы коснуться горячими пальцами пульсирующей щели, окунуть внутрь средний и указательный, мягко растереть распухший клитор большим.
– Я в суд на тебя подам, – шипит Кристина сквозь зубы, и я наклоняюсь к ней с улыбкой, рассматривая ее прекрасное лицо, раскрасневшееся от прилившей крови, возбуждения и злости. Вокруг глаз – черные следы туши и подводки. Губы искусаны. На щеках лихорадочный румянец. Откуда-то сверху, с шеи, стекает капелька пота. Я подхватываю ее языком, слизывая, а она морщится, пытаясь увернуться: – Извращенец!
– И горжусь этим, – замечаю я, поднимаясь с корточек и снова погружая в нее длинный черный член. В этот раз она не выдерживает, процеживая сквозь сжатые зубы мучительный стон.
Я дергаю за цепочку, связывающую зажимы на ее груди, возбужденные соски вытягиваются, Кристина снова стонет, сжимая кулаки, до боли впиваясь в ладони собственными ногтями, и я шлепаю ее ладонью по животу, выбивая влажный, чертовски сексуальный звук. Наступит момент – и я применю к ней и плеть, и розги, а пока достаточно моей ладони. Я обхожу крест по кругу и наношу еще один удар – по обнаженной заднице. Кристина дергается, я опять вытягиваю из нее резиновый член и снова погружаю внутрь. Ее мокрая щель истекает смазкой и сладко хлюпает, так что я не выдерживаю, склоняясь между ее бедер и упираясь кончиком языка в яркий, распухший, пульсирующий клитор.
– Прекрати! – выдавливает Кристина, но вместо сопротивления выгибается на кресте, насколько позволяют ремни, ерзает, пытаясь увильнуть от моего языка и ритмично трахающего ее агрегата, и громко, мучительно стонет... Так-то лучше, малышка.
Я продолжаю медленно трахать ее пульсирующую щель, одновременно втягивая губами горячий клитор. Кристина содрогается, послушно отзываясь на мои действия. Вязкая, густая, сладковатая смазка и соленый пот – мое лучшее вкусовое сочетание на этот вечер, хриплые женские стоны – моя лучшая музыка. Я вылизываю ее промежность, резиновый агрегат ходит ходуном, вытрахивая из малышки стекающие по бедрам соки, она задыхается, выгибая поясницу, елозит волосами по полу, напрягает вены на шее, срывает голос в мучительных криках.
Охуенно, детка, охуенно, ты молодец...
Она кончает второй раз, повисая безвольным телом на кресте, задыхаясь и уже не высказывая мне претензий, и я быстро разворачиваю конструкцию так, чтобы теперь вдолбить в нее не резиновую игрушку, а свой собственный член.
– О, господи, – она захлебывается собственной слюной и собственными слезами, но ни о какой пощаде не может быть и речи. Я быстро натягиваю презерватив и упираюсь головкой члена в ее раскрытую промежность. Всего одна секунда промедления – и я уже схожу с ума. Из глаз сыплются искры, бешеный пульс колотится в висках и в горле, пальцы сжимают ее задницу, по-хозяйски скользят по плоскому животу, оглаживают бедра, сжимают грудь прямо поверх зажимов, заставляя ее вскрикнуть от боли, а потом я дергаю за цепь и одновременно вбиваю в нее член.
Она скулит, хнычет, не справляясь с собственными эмоциями, а я принимаюсь долбить ее, перемежая быстрые глубокие толчки с шлепками по и без того раскрасневшимся бедрам, и дергая за цепь. Это больно, но каждый хороший БДСМ-мастер давно уяснил: между болью и наслаждением – тонкая грань, и если знать, на какие нажать точки, боль и наслаждение сплетаются между собой, как жаркие любовники, проникая друг в друга, выбивая из покорной, распятой жертвы оргазм за оргазмом, доводя до неистового сабспейса, высвобождая огромную энергию...
