Если Влад не слеп и не дурак, хотя тут и без «если» все понятно, то заметив просто портретное сходство с Васяткой, спокойно сделает «правильные» выводы. Вот только чего мне после всего этого ожидать? По спине пробегает холодок страха, и ладони моментально леденеют.
Он не может забрать у меня малыша! Ведь так? Или может? Накручиваю себя до состояния панического тремора и горло сжимает колючей проволокой тревоги. И лишь единственное, правильное, на мой взгляд, решение приходит в мою взбудораженную и полную смятений и страхов голову – мне надо уволиться!
Все равно, как прежде, здесь уже не будет, да и привилегии мне, навряд ли, оставят, а без гибкого графика, я продолжить работать просто не смогу. Уйду. Скроюсь с его глаз. Спрячусь от своих воспоминаний и глупых мечтаний взволнованного сердца.
— Рин, — толкает меня в бок подруга, — пошли.
Встрепенувшись, я выныриваю из омута мучительных мыслей, затягивающего меня, словно черная дыра на дно угрюмых перспектив. Окидываю рассеянным взглядом зал, подмечая засуетившийся народ, спешно встающих со своих мест и направляющихся на выход оживленно, о чем–то переговариваясь.
— Все? — перевожу взгляд на Ксю, — отпустили?
— Ага, — кивает она, с подозрением поглядывая на меня, — все нормально?
Резко вскакиваю с кресла и торопливо подталкиваю подругу к выходу.
— Да-да, — запальчиво отмахиваюсь я, пряча встревоженный взгляд, — пошли быстрей.
— Карин, — окликает меня Ксю, — я сделаю вид, что поверила, но вечером ты от меня не отвертишься, — с угрозой заявляет она, сдвинув брови к переносице и назидательно тычет пальцем мне в плечо.
— Я уже это поняла, — я безнадежно выдыхаю, мечтая сейчас лишь об одном – поскорее убраться из зала, подальше от пристального взгляда мужчины, что ощущаю на себе.
Шаг, другой, и вот она – заветная, спасительная дверь на выход. По спине пробегают нервные мурашки, подгоняя меня. Дыхание сбивается с ритма и заставляет сердце биться так быстро, что кажется его стук барабанной дробью разносится по помещению, перебивая гул людских голосов.
— Госпожа Польских, — летит мне в спину грозный рык, и я спотыкаюсь на ровном месте, цепляясь за идущую впереди меня, Ксю.
Подруга тормозит на краткий миг, окидывает меня изумленным взглядом, и шепчет лишь одними губами:
— Это тебя.
А то я не поняла. Блин! Других Польских у нас в отеле нет. Даже постояльцев.
Морщу нос и смотрю на Ксению глазами полными надежды, что это лишь наши обоюдные слуховые галлюцинации. Но – нет!
— Госпожа Польских, — раздается повторный оклик, более громкий и раскатистый, заставляющий вздрогнуть всех, кто еще не покинул зал, — задержитесь, — его приказной тон, словно поток арктического ветра, замораживает внутренности, выхолаживая последую, крохотную надежду на положительный исход предстоящего разговора, — пожалуйста, — все же добавляет Влад, чуть мягче, но легче от этого не становится.
Делаю глубокий вдох, ставшего таким колючим, воздуха, пытаясь протолкнуть его в легкие, чтобы хотя бы маленькая частичка моего мозга, начала нормально соображать. Расцепляю заледеневшие пальцы, цепко державшиеся за руку Ксении и, вспомнив все известные молитвы, готовлюсь вступить в клетку ко льву.
14. = 14 =
*Владислав*
Время, потраченное мною на формальное знакомство с коллективом и оглашение предстоящих изменений в их работе, я провожу, словно Штирлиц на особо важном задании – «лью воду» и украдкой наблюдая за Кариной. Вся эта канитель с собранием и россказнями о будущем мне на хрен не сдалась, в таком глобальном масштабе уж точно. Хватило бы и общения с местной администрацией, а они донесли бы информацию до сотрудников.
