Давид против Голиафа - страница 42

Современный западный человек потребляет во много раз больше, чем позволяет ему марксистски понятая доля в производстве реальных благ. Во-первых, он живет в кредит, который компенсируется за счет растущей капитализации его жизненного времени, которая достигается привлечением к обеспечению этого человека все большего числа других людей. Иными словами, каждый в мегаполисе помимо своей воли превращается в социального паразита. Однако человек не может занять больше определенного количества квадратных метров жилья (если не брать в расчет выскочек-миллиардеров) и не может поглотить больше определенного количества калорий. Одним из направлений повышения расходов по кредитам является избыточная роскошь: катера, автомобили, активный отдых и т. п. Но это направление еще связано с большими затратами на свое производство. Гораздо более перспективным выглядит потребление мифов, концептов, брендов. Если раньше (в XIX в.) название фирмы ассоциировалось с определенным видом товаров (например, говоря «Зауэр», вы имели в виду качественную охотничью двустволку), то теперь логотип фирмы превращается в оторванный от классификации товара символ стиля. Корейская ДЭУ производит не только автомобили, но и компьютеры, танки, пистолеты и пр., в перспективе становясь неким символом корейского технического гения. Компании шоу-бизнеса дают свои имена духам и пиджакам, «Крупп» может превратиться в стиль мужской одежды. Если посмотреть на соотношение расходов заемных денег в жизнеобеспечении современного яппи, то стоимость съеденных им бифштексов составит 1 %, фитнес и солярий – 10 %, дорогой отдых – 30 %, а остальные расходы – плата за бренды тех пиджаков, ресторанов и турфирм, с которыми он имеет дело. Фактически, используя время обывателя, общественное сознание выдает кредиты на оплату самого себя, становясь при этом все менее и менее содержательным с точки зрения реального смысла.

Кризис времени в том, что это, с одной стороны, единственная настоящая собственность людей, а с другой – объект узурпации со стороны общества.

Времени не существует! Такова, по крайней мере, была догадка отдельных мистиков, визионеров, которые поднялись до понимания абсолютно субъективной природы времени. В самом деле, что такое время? Выветривание камня, рождение новых островов, поднимающихся из глуби вод, вспышки и исчезновения звезд в бездонном пространстве космоса? Кто доказал, что у этого хаотического движения материи есть какое-то временное содержание?

Время существует потому, что существует смерть как конец индивидуальной человеческой жизни. От рождения и до последнего вздоха – столько-то миллионов ударов сердца. Каждый удар сердца – песчинка, падающая на дно песочных часов.

В Древнем Вавилоне изобрели секунду. Взяли тысячу молодых здоровых людей, измерили их пульс в состоянии покоя. Среднее время, в течение которого совершается 60 ударов сердца, стало минутой. Из человеческих секунд складываются миллиарды лет существования космоса. Живое сердце – измеритель времени Вселенной. Время – только в нас, его нет в камне, его нет в беззвездном эфире!

Собственно говоря, чувство времени есть непосредственное присутствие конца внутри еще продолжающегося движения. Смерть внутри жизни. Именно это делает наше существование грандиозным, именно это составляет основу человеческого понимания, которое, в свою очередь, становится ключом ко всемирному смыслу.