– Хорошо. Мне также нужно описание Мойры Кензи, все, что вы вспомните о ней, не важно, сколь незначительным это покажется.
С минуту Дайандра сидела с закрытыми глазами, восстанавливая в памяти облик своей злополучной гостьи. Я раскрыл блокнот и приготовил ручку.
– На ней были джинсы и черная водолазка, сверху красная фланелевая рубашка. – Дайандра открыла глаза. – Красивые светло-русые волосы, слегка растрепанные, и она курила как паровоз. Выглядела по-настоящему испуганной.
– Рост?
– Где-то сто семьдесят.
– Вес?
– Килограммов пятьдесят или около того.
– Какие сигареты она курила?
Дайандра вновь прикрыла глаза.
– Длинные, с белым фильтром. Пачка золотистого цвета. Кажется, «Делюкс».
– «Бенсон и Хеджис делюкс ультра лайтс»?
Ее глаза моментально открылись.
– Да.
Я пожал плечами:
– Моя напарница всегда переходит на них, когда пытается бросить курить. А глаза?
– Зеленые.
– Никаких догадок по поводу происхождения?
Она отпила немного из своего бокала.
– Возможно, Северная Европа, но несколько поколений тому назад, а может, и смесь. Возможно, ирландка, британка, даже славянка. Очень белокожая.
– Что-нибудь еще? Не говорила, откуда родом?
– Бельмонт, – проговорила она с некоторым удивлением.
– Здесь что-то не так… Какое-то несоответствие, верно?
– Пожалуй… уж если кто-то из Бельмонта, он всегда попадает в хорошую подготовительную школу и так далее.
– Верно.
– И одна из особенностей, которую они теряют, если, не дай бог, она у них была, это бостонский акцент.
– Но не эпатируют им, особенно незнакомцев.
– Точно.
– У Мойры он был?
Дайандра кивнула:
– Тогда я не придала этому значения, но, пожалуй, да, это все довольно странно. Это не бельмонтский акцент, скорее реверский, или восточно-бостонский, или… – Она взглянула на меня.
– Или дорчестерский, – сказал я.
– Да.
– То есть местный. – Я захлопнул свой блокнот.
– Да. Что вы собираетесь предпринять?
– Прежде всего встретиться с Джейсоном. Ему грозит опасность. Именно он ощутил слежку, именно его фотографию прислали вам.
– Хорошо.
– Мне хотелось бы, чтобы вы ограничили свою деятельность.
– Не могу.
– Оставьте приемные часы и назначенные встречи, не договаривайтесь о новых, в остальное время держитесь подальше от университета, пока я что-нибудь не выясню.
Она кивнула.
– Эрик.
Он взглянул на меня.
– Твой револьвер… Умеешь им пользоваться?
– Практикуюсь раз в неделю. Получается вроде неплохо.
– Стрелять в живую цель – совсем другое дело.
– Знаю.
– Мне надо, чтобы ты был с ней рядом хотя бы несколько дней. Сможешь?
– Конечно.
– Если что-то случится, не пытайся всадить противнику пулю в голову или в сердце.
– А куда?
– Разряди в него всю обойму куда придется. Шесть выстрелов уложат кого угодно при условии, что он меньше носорога.
На Эрика было жалко смотреть. Возможно, он и вправду хороший стрелок, но вряд ли у нападающего будет на лбу, как в тире, нарисован огромный бычий глаз.
– Проводишь меня немного?
Он кивнул. Мы дошли до лифта.
– Наша дружба не может повлиять на мою работу. Надеюсь, ты это понимаешь?
Он уставился в пол и кивнул.
– Какие у тебя с ней отношения?
Он с вызовом посмотрел на меня:
– А что?
– Никаких тайн, Эрик. Запомни. Мне надо знать, какова твоя роль.
Он пожал плечами:
– Мы друзья.
– Спящие в одной кроватке?
Он горько усмехнулся:
– Патрик, тебе бы не помешало взять несколько уроков хороших манер.
– Мне платят не за соблюдение этикета.
– Мы познакомились в Брауне, я писал диссертацию, она только поступила в аспирантуру.
