– Че, мучаетесь без чистой? А я не пью, и знаете почему? – он входит в суетливый разговор не торопясь, как лайнер в бухточку, полную шныряющих в разные стороны судов.
Нагловатый Череп с соответствующей кликухе «прической» пытается не поддаться на провокацию:
– Миша, да тебя даже брали пьяным, я помню, как тебя в камеру с перегаром завели!
Но Миша уже встал на рельсы собственной риторики:
– Потому что алкоголь вреден здоровью. Поэтому пью, только когда нальют, – а сам вред здоровью ближнего наносить не стану. Вот и угощать не приходится, и самому затариваться не надо.
– А-ха-ха… Ну ты, Мишаня, выступил! – гул становится громче… Иезуитские сплетения словес среди зэков всегда актуальны и делают демагога выше в глазах камеры.
Эпоха братков и воров в законе давно закончилась. Народ в камере – в основном наркоманы, и хотя сидят за разное, но все понимают, что настоящая причина одна. И истории у всех по большому счету под копирку: сначала обносят до нитки свой дом или дом родителей, потом ищут, где урвать на стороне. Неадекватность: употребляющим безразличны и репутация, и мораль, мысли только о дозе. Сидят больше за кражи, покупку и сбыт наркотиков. До грабежа и убийств обычно не доходят, так как на этом, как правило, и попадаются.
Есть, правда, и исключения. В нашей камере это я и Павел Николаевич. Мы экономические. Мой «коллега» – полноватый солидный мужчина сорока восьми лет из Нижнего Новгорода с лицом, которому добавляют наивности голубые глаза. Его пригласил знакомый в столичную турфирму коммерческим директором на хороший оклад. Через полгода бухгалтер сбежала, прихватив со счета деньги за шестьсот шестьдесят шесть – и смех и грех – туристических путевок. Генеральный директор скрылся, дабы не попасть под раздачу, а Павел Николаевич уехал обратно домой: работы-то не стало. Через некоторое время ему звонит следователь: не могли бы вы, мол, дать показания. Конечно, в чем вопрос, ведь Павел Николаевич – законопослушный гражданин и ни в чем не виновен… Павел Николаевич сидит уже год, пока идут бесконечные судебные заседания, ибо «кто-то же должен сидеть».
Ну и я. Меня тоже подставил бухгалтер, но ситуация была интересней. Бизнес – производство светодиодных светильников – я наладил, он работал самостоятельно, и я с полной уверенностью в завтрашнем и послезавтрашнем днях катался по миру со своими увлечениями. А бухгалтер в это время прокручивала свои махинации и сдавала левые отчеты с такими ошибками, что мне насчитали штрафы с громадными, миллионными пенями. Так что к моменту суда я чалился уже два месяца под следствием. Все счета и имущество семьи арестованы «вплоть до погашения задолженности», бизнес скован по рукам и ногам. В ходе следствия слышал, как поговаривают: я – первый случай, чтоб закрыли в СИЗО экономического за неуплату налогов. Обычно – просто штраф; есть вероятность, что постарались конкуренты. Такие вот оказались у меня «судии неправедные». Но жена моя, умничка Лара, сумела продать часть имущества и все погасила. Так что суд завтра, по уверению адвоката, снимет с меня обвинения…
– Егор, не порть зрение, все читаешь и читаешь… Я дошик[16] возьму?
– О чем речь, конечно.
Миша аккуратно достает из моей передачки пакетик вермишели и ставит кипятильник. Все четко. Никто без разрешения чужого не берет, даже если это простая формальность. Взять без спросу – значит
