Возвращаюсь к входу в Ледовый. Приходится ждать. Можно сказать, тоже прогулка, только стоя на одном месте и уже без настроения.
Мама иногда водит сама. Отец недавно поменял ей машину. Она важно паркуется, перекрывая часть въезда на территорию Дворца и недовольно смотрит на меня, жестом показывая, чтобы я поторопилась.
— Привет, — выдохнув, сажусь вперёд.
— Что это за дрянь? — мама забирает у меня стакан с остатками чая.
— Вкусно, — тихо отвечаю.
Брезгливо поморщившись, она снимает крышку и заглядывает в стакан так, будто там кошачья моча вместо чая.
— Выброси, — возвращает стакан мне.
Выбравшись из машины, доношу его до урны и возвращаюсь, вновь устраиваясь рядом с мамой.
— Ты, — выворачивая на дорогу, она снова смотрит на меня, — вчера не нагулялась?
— Мы весь вечер просидели в квартире, — напоминаю ей о поездке в гости к семье нашего дяди. — А я хочу…
— Даже не начинай, — небрежно отмахивается мама.
Отвернувшись к окну, решаю не продолжать этот бессмысленный разговор. Всё равно есть только мамино мнение. Она называет это заботой о нас и нашем будущем.
В полной тишине въезжаем в «Красные зори». Сворачиваем на нашу улицу. С сожалением смотрю на то, что было домом Калинина. Там уже никого нет. Ни рабочих, ни того парня.
Надо перестать о нём думать! Ну это же правда ерунда. Он такой весь из себя… а я… другая. Просто другая, и всё.
Поднимаюсь к себе в комнату. На ужин позовут немного позже. Есть время, чтобы переодеться и глянуть расписание занятий на завтра.
Вынимаю из рюкзака медведя и сажаю на кровать, а сама в бриджах и тунике устраиваюсь за ноутбуком.
— Точно, с последней пары мне завтра придётся уйти, — заключаю, сверяясь с расписанием тренировочного дня.
Дверь нагло распахивается.
— Уйди отсюда, — ругаюсь на Аделину, опять ввалившуюся в мою комнату без разрешения.
— А я сегодня две пятёрки принесла, и мама разрешила мне в выходные поехать с подружками в столицу, — хвастается она.
— Всё равно выйди отсюда, — швыряю в неё стёркой.
— Ой, а что это за уродец? — подбегает к кровати и хватает моего медведя.
— Не смей! — подскакиваю со стула. — Отдай сейчас же! — требую я.
— А если не отдам? — дразнит сестра, отпрыгивая к дверному проёму.
Оказываюсь рядом и выдёргиваю игрушку из её рук. Ада ударяется локтем о косяк и начинает орать. Видимо, удар пришёлся на нерв, но она всё равно переигрывает. Боже, мне иногда кажется, что ей семь!
— Дура! — топает ногой. — У меня теперь синяк будет. Ма-а-ам!
— Я тебя сейчас прибью, — шиплю на сестру.
— Мама, меня Ами ударила и угрожает теперь! Мам, я её боюсь! — истерично вопя, это четырнадцатилетнее капризное до невыносимости недоразумение опять бежит жаловаться.
Ей просто в кайф, когда мне достаётся. Она так самоутверждается.
Через пять минут мама приходит ко мне в комнату.
— Что произошло? — спрашивает у меня, как у старшей.
— Ничего. Она просто вламывается. Можно мне замок на дверь? — спрашиваю я.
— Тебе есть что скрывать от семьи? — мать недовольно хмурит брови.
— Я не хочу, чтобы Аделин сюда входила, — объясняю ей элементарные вещи.
— То есть младшая сестра хочет твоего внимания, а ты за это её ударила? — всё переворачивает родительница.
— Да не трогала я её. Аделина сама локтем долбанулась!
Лучше бы головой!
— Что за выражения, Амалия? — мама меняется в лице.
— Забери у неё этого уродского медведя, — ноет Ада. — Она меня из-за него… — трёт локоть, который уже давно прошёл.
