– Заткнись! – заверещал впавший в истерику Шакал и навёл на старика дробовик. – Надоел уже твой бубнёж! Думаешь, боженька тебя защитит? Да ему насрать на тебя! На всех нас! Гляди!
– Не-е-ет! – вскрикнула красотка Синявская одновременно с грохотом выстрела.
Дробь разорвала голову старика, как перезрелый арбуз. Во все стороны полетели куски кожи, осколки черепа и серые брызги мозгов. Кровь дедка щедро попала на женщину в платке, отчего та пронзительно завизжала и лишилась чувств.
Парни же дёрнулись, но не встали, а лишь испуганно затряслись.
– Валим! – яростно заорал грабитель-маг, цапнув деньги из кассового аппарата. – Валим, придурок, пока полиция не нагрянула!
– Насрать! – проорал Шакал, окончательно слетев с катушек.
Его голос превратился в царапающий барабанные перепонки фальцет, а руки заходили ходуном, из-за чего оружие грабителя уже не смотрело на меня, чем я и воспользовался. Резко вытянул правую руку и активировал пару магоформ «стрела», имеющих Ё-ранг. Тотчас из перстня один за другим вылетели два безжизненно-серых тонких сгустка магии.
Бандиты даже вякнуть не успели. Один получил «стрелу» в левый глаз, а второй – в правый. Их зенки молниеносно сгнили, как и те участки мозга, которых коснулась магия смерти, специализирующаяся на разложении.
Бандит-маг с грохотом завалился на спину, продолжая сжимать стопку денег. А Шакал рухнул на грудь, звякнув дробовиком.
Я же в наступившей звенящей тишине швырнул к трупам магоформу «бумеранга». Она выглядела как полукруглая слабенькая конструкция низшего Ж-ранга и годилась лишь на то, чтобы схватить души бандитов, пока те не ушли на перерождение.
К счастью, «бумеранг» справился со своей задачей и притащил мне души. Вот и хорошо. Потом сделаю из них «доспехи».
Пока же мой взор скользнул по охреневшим людям, замершим, как парализованные. И только мухи не охренели от той скорости, с которой я разобрался с грабителями. Насекомые наплевали на мою крутизну и с жужжанием алчно устремились к расколотому черепу старика, чтобы насладиться внезапным угощением.
– Всё, представление окончено, – сухо произнёс я и двинулся к входной двери. – Можете не благодарить. А старик бы всё равно умер. Ему жить осталось пару понедельников.
– Ты кто такой? – ударил меня в спину ошеломлённый голос красотки Синявской. – Эй, я с тобой разговариваю!
– Вы так будете с бомжами разговаривать, сударыня, а не со мной, – равнодушно бросил я через плечо, благодаря памяти реципиента уже точно зная, как устроен этот мир. Поганое место. В самый раз для меня. Тут-то я и выполню финальную часть своего плана, после чего доберусь-таки до глотки принца ящеров.
– Стой! – бросила настырная девка, застучав подошвами ботинок по полу. – Стой, давай поговорим! У меня есть что тебе предложить!
– Не интересует, – коротко ответил я, открыл входную дверь и оказался в проулке.
Лицо тотчас защекотал радостный полуденный солнечный свет, а в ноздри проник запах травы и кустов, растущих около трёхэтажных старинных домов из красного потрескавшегося кирпича. На каждом окне красовалась ржавая решётка, а на черепичных крышах сидели мрачные вороны, взирающие на голубей, с курлыканьем пьющих воду из луж, покрывающих брусчатку.
Правда, голубям пришлось спешно взлететь, когда в проулок ворвались два побитых жизнью фургона. Они могли похвастаться узкими, практически мотоциклетными колёсами, тупыми «рылами», ржавыми боками и большими круглыми фарами, похожими на удивлённо распахнутые глаза. А ещё они изрыгали отвратительный вой сирен и скрипели всем, чем можно. Аж зубы заболели.
