De Rebus - страница 21

Отдельно о снах. В целом это достаточно загадочный механизм, функция которого до конца до сих пор непонятна. Модель-гипотеза, постулирующая поступление сюжетов для сновидений из некоего загадочного резервуара под названием «подсознание», в настоящее время не является ни единственной, ни даже основной. Мне, например, импонирует другая, несколько эзотерическая конструкция, которая предполагает путешествие по миру моделей, возможно нелокальное.

И напоследок о памяти: остается неразгаданной загадкой природы, что именно показал знаменитый эксперимент Лэшли. Этот изувер прошлого века мучил несчастных крыс, последовательно вырезая у них те или иные области головного мозга в надежде найти то место, где у них расположены «чипы памяти». Как, я уверен, вам хорошо известно, покалеченные животные упрямо продолжали находить выученный заранее путь в лабиринте, несмотря на нанесенные им тяжелые увечья. Из этих экспериментальных фактов родилось несколько моделей памяти. Например, известный психолог Карл Прибрам совместно со знаменитым физиком Дэвидом Бомом разработал так называемую голономическую модель мозга (основанную на идее голограммы). Так или иначе пришлось постулировать, что память каким-то образом распределена по всему головному мозгу.

Проблема с памятью тем не менее еще серьезнее, если строго придерживаться принятой математической модели нейронных сетей. В ней отдельные нейроны в состоянии произвести наружу только либо логический ноль, либо единицу, в зависимости от входящей информации и внутренней логики. Исходя из чисто теоретических достижений дискретной математики, для реализации того, что может машина Тьюринга, строго необходима оперативная память с произвольным доступом. Не очень понятно, как это может быть реализовано при помощи тех нейронов, которые мы себе воображаем. А ведь, судя по мнению многих математиков (например, Роджера Пенроуза), человек каким-то образом обладает даже бóль шими вычислительными возможностями, чем обыкновенный компьютер, т. е. является так называемым гиперкомпьютером. Из этого тупика выхода вроде бы всего лишь два: либо постулировать хитрые (возможно, квантовые) внутриклеточные процессы, либо (хотя это очень нематериалистично) искать «память» и гиперпроцессорные мощности за пределами физического мозга, регистрируемого в нашем физическом мире. Подводя итоги, в работе воображения участвуют и осознанные, и подсознательные когнитивные механизмы. Однако их взаимодействие происходит далеко не по фрейдистскому сценарию.

Есть случаи, поступки, проявления, которые выходят за рамки прямого познания, воображения и подсознательного синтеза. Их очень трудно объяснить работой отдельного сознания, а скорее, сверхсознания, коллективного сознания, выхода за пределы собственного «я». 1. Необъяснимые коллективные психические эффекты. Никакой пропагандой или желанием толпы не объяснить резкую смену настроения людей, например во время войн и революций, когда милые и спокойные люди срываются с цепи, забывают о безопасности. 2. Общие эталоны красоты и восприятие прекрасного, благоговение перед прекрасным, перед гармонией форм и цветов. Как говорится, все в мире меняется, но Лувр остается Лувром, и не зарастет к нему народная тропа. 3. Наложение научных открытий. Очень часты случаи, когда одни и те же открытия одновременно делаются разными людьми в разных частях мира. Людям просто приходит озарение, и они решают давно мучившую их загадку. Это можно списать на синтез подсознания, но как объяснить такие одинаковые озарения у людей, которые находятся за тысячи км друг от друга? Ученые утверждают, что развитие науки идет не одиночными очагами открытий, а некой временной полосой развития. Что это? – передача опыта либо действительно массовое развитие коллективного сознания цивилизации? В природе есть примеры: муравьи и пчелы обладают коллективным сознанием, и улей (муравейник) действует как единое целое. Возможно ли такое в человеческом обществе, и что же тогда является носителем такого сознания?