Протокол содержал дату, и она была интересной датой: «Москва 2011 г. января 01 дня 00.20 часов».
Я, капитан милиции такой-то (должность и звание оперативного работника).
В присутствии понятых таких-то (оба из г. Зеленограда).
Произвёл личный обыск задержанного (Ф.И.О..)
При обыске было обнаружено и изъято:
Паспорт №… на имя (следует Ф.И.О.).
Кольцо белого металла.
Членский билет №… на имя (следует Ф.И.О.).
Ремешок брючный чёрного цвета б/у 1 шт.
Сотовый телефон Nokia №… чёрного цвета.
4 тыс. 770 руб. (четыре тысячи семьсот семьдесят рублей).
Чётки зелёного цвета.
2 руб. 60 коп. (два рубля 60 коп.).
Два отдельные эти рубля 60 коп. появились в последний момент. Прапорщик, в то время как капитан писал, не теряя времени обыскал Деда, ощупал пиджак и, ощупывая бушлат, обнаружил за подкладкой монеты. Казалось бы, чёрт с ними, но вдруг они были заточены на милиционеров?! Капитан не поленился, принёс тупой нож и ножом подрезал подкладку бушлата. Вынули 2 рэ 60 коп. и вписали в протокол. Позднее Дед обнаружил в подкладке ещё монеты, менты любят недоделывать то, что начинают делать.
На отдельном листке записали все его чёрные одежды: бушлат, шапка, пиджак чёрный вельветовый, сапоги на молниях, три свитера, все чёрные.
Так же как в 1-й Градской, обошлись поверхностным одним взглядом на его торс («Да не снимайте, только приподымите свитер!»), чтоб там не было синяков, чтоб не пришлось отвечать им, тем, кто эти синяки не ставил. Дед сказал, что никаких синяков, задерживали нормально, без эксцессов.
Понятые ушли.
– Куда бы вас? – задумался капитан.
– Как обычно, мне бы одиночный люкс, – подсказал Дед.
– Одиночного нет, есть один необитаемый, плохонький, и холодновато там.
– Сойдёт, – сказал Дед. – Вы же помните, я не курю, а ваши бомжи как начнут смолить…
– Обижаете нас, у нас всё больше знаменитости теперь сидят, – сказал капитан.
Пока ему налаживали необитаемый «люкс», милиционеры напросились сфотографироваться с ним, «для истории».
– Смотрите, вместо истории как бы вас эти фото в тюрьму не привели, – предупредил Дед.
– Мы и так в тюрьме, – отшутились менты.
Его отвели в «шестую». Там было пусто, и стояли семь двухъярусных кроватей. «Дальняк», то есть туалет, не вонял, из чего Дед сделал вывод, что капитан говорил чистую весомую правду, в «шестой» давно не обитали. Точнее, обитали, малочисленное семейство тараканов, самые предприимчивые, видимо, сбежали в соседние камеры поближе к хлебным крошкам и зэковскому дерьму, здесь же остались самые-самые патриоты.
– Ложитесь так, чтобы мы вас через глазок видели, – попросил капитан.
И он лёг, так получилось, в самом центре камеры. Как потом наутро обнаружилось, в камере оставались ледяными два радиатора из четырёх, и он лёг как раз на границе тепловых поясов. Было ни холодно, ни жарко, а лучше бы жарко, он же немолодой человек, хотя никакой, конечно, не Дед, но он любил жару и не любил снег, белый цвет и холод, Вы помните?
Его девка, когда они стали избавляться от космического одиночества вместе, сказала ему в третью или четвёртую встречу:
– А ты энергичней моих молодых бойфрендов, неутомимый такой…
– Старый становлюсь…
– Какой ты старый. Нормальный мужик, только злой очень, видимо, внутри. Как зверь бываешь…
Произнесла она «зверь» с уважением. Он запомнил, и не всегда, но бывал с ней зверем. Он знал, что иные женщины любят грубость и насилие больше, чем ласку.
