В способности гордыни понимать,
Своей природой личной красоты -
Взывать над обличением укора
И снова возвышаться нам под стать,
Что бедность укрощения мечты.
Волнителен способностью летать,
Как пищу поднимает кругозор
О слово на логической преграде,
Чтоб видеть дедуктивное родство.
Спросило общество: «А это для кого?
Кто будет объяснять любви надзор,
Из преисподней чистой красоты
Присутствия обыденности права?
Как в этот мир теперь смотреть
На зеркале прямого приговора,
Чтоб видеть утомлённостью немого,
Что одичание на смерти из любви?
Ведь никому не стало пребывать
За смертью прорицателя укора,
Летая под преданием и словом
На этом свете – пропастью вины.
Один стоял вопрос и приговор,
А что ему запрятал тонны света
Над этой расстановкой снов Земли,
Бывало ли её ценой упрёка -
Так низко падать в сложный силуэт,
Чтоб казуистика задумала убого -
Фатально пребывать на рамках Бога
И одичанием смотреть на этот свет?
Предчувствием умалишённой рамки
Ценить культуру пищи человека,
Но отбирать умышленные кванты
Природы поколения ума?
Ещё ли жил такой морали – спутник,
Что чёрный цвет обыденности жалкий,
Дороги без цены её подсказки,
Где обличение посмотрит прямо вслед
Своей проношенной моралью формы,
Лишь удивляясь на беде – отчаянию,
Что был ты человеком на причале
За роскошью последней темноты,
Вниманию не колебался в маске
И шёл манерой ценности знакомо,
Но гордый счёт дедукции законной -
Сплетал фантомный оберег ролей
И стало потемнением смотреть -
Картина Бога – вдаль твоей души,
Её фортуна власти и любви,
Как одичание закона на последнем,
Имущем цвете мысли из игры
Не быть тебе наречием у платы,
А ролью роскоши пустой затраты
На этом свете мифа из цены».
За тем дождём по миру тишины
Прошли опальным светом мы,
Что идеалом сломленной угрозы
И многолетней форме прозы -
Считали думы и слова напротив
Ускоренного света на прощание,
Что сердце долей жизни обещает
Прожить искусственное опыта ума.
Догадывался прошлым и забыл,
На демагогии усиленно за маской -
Пищал строптивой ленью и подсказкой,
Что формой казуса на этом рукаве.
Идёт твой дождь и опадают розы
Внутри единой близости проклятья,
Считая квантовое меры между нами
И сны монументальной чистоты.
Забыты эти многолетние раздоры,
Умело ищут прозу от забвения,
Что жизни поведение в душе -
Дождя диалектической любви.
Досталось мысли думать одному
Единому предчувствию морали,
Чтоб жить её дедукцией печали
И отучать ментальность на аду
Своих забот внутри приличия маски,
Души в разоблачении другого,
Что новый путь от сердца дорогого
И многочисленного ужаса судьбы.
Проходит, думая один тоской,
Где дождь твоей идиллии и слов
На вечность смотрит, словно дорогой
Феномен права в спелой пустоте.
Завидев форму счастья отдалит
Искусственное крайности былин,
Оставшись светом мира от того
Фантомного предела никого.
Тишина в тесной Вселенной
Не говоришь, не пишешь об одном
Прощании из тесного покоя,
Обычно носишь серое пальто
И молча отвращаешь одичанием,
От формы слова в этой пустоте,
Её глазливой юности весенней,
Где проводили юмором последний
Покой Вселенной на одной косе.
Мелькали роскошью благие от ума,
Им сон казался видимым наследием,
Исписанных и общих целей в нас,
Уложенных на тишине из роз,
Былой забавой видит перед тем
Потусторонний шелест над природой -
Свою униженную бытием мечту
И верит роскоши – объятия и силы.
Но гордым стал ты вечно на кону,
Короной слова обращал молчание,
Что человеческое счастье на роду,
