– Зачем ты сразу клеймишь дракона? Может это не дефект, а неумение контролировать силу, – миролюбиво вмешался Миши.
Сейчас в зале собрались представители всего седьмого крыла перуанского Гнезда. Кто-то безразлично взирал на меня, другие презрительно, и ни один – сочувственно. Разве что Миши, но он по возрасту всегда был на уровень мудрее всех.
– К сорока годам все уже контролируют элементарные умения.
– Магию, – поправил Миши.
– Мы не пользуемся этим термином. Силу. Он обязан управлять силой, а не щеголять перед аборигенами нагишом.
– Не соглашусь. Мы завели моду на наготу, открыли сотни нудистских пляжей…
– Не защищай его, Миши! У меня волосы на голове шевелятся, как представлю, что повел бы его на официальный приём в столице. Он подставил бы меня, основателя рода, отца крыла.
– Очень патетически звучит.
– Что нам делать с ним? – Родион, наконец, перестал метаться и посмотрел на Миши, я тоже перевел взгляд на него.
Неужели сейчас будет решаться моя судьба? Из-за каких-то сельских танцев? Мы же драконы, могущественная раса! А я в буквальном смысле трясусь от неизвестности за небольшую слабость.
– Решать не нам, Родион, а Совету. Основатели Совета, скорее всего, рассмотрят два варианта: заточить в Гнезде и сделать производителем, или…
– Что? – не выдержал я, но первый вариант мне уже не нравился.
– Изгнать из Гнезда, Тимур. Предоставить тебя судьбе. Выжить или пропасть.
Я выдохнул. С учетом, что секунду назад сдержал выкрик, что лучше сбегу, чем буду оплодотворять дракайн, такое решение Совета не казалось мне страшным.
– Зря ты радуешься, сопляк, – ехидно пришиб меня Родион, – изгнание означает полный отказ от неба, от крыльев и магии. Ты готов пожертвовать ими? Подумай о стоимости такого наказания.
Об этом я естественно не подумал и теперь, после злых слов Родиона, исход не казался таким радужным.
– Лично я, – заключил Родион, – буду ходатайствовать за заключение в Гнезде.
– А я попрошу Совет отпустить его в мир, повзрослеть, набраться опыта и дать возможность вернуться в Гнездо, если парнишка полностью овладеет силой.
– Он быстрее наберется опыта в Гнезде, чем среди людей, – вмешался Родион.
– У мальчишки проблемы с контролем над эмоциями.
– Скажем прямо – он их не контролирует.
Миши медленно помотал головой.
– Можно научить контролировать эмоции, если их испытываешь. А если нет, то и контролировать нечего. А разве мы, драконы, можем научить мальчишку чувствовать?
Миши оглядел собравшихся, но все промолчали. Что тут скажешь, все они были взрослее меня и соответственно, эмоционально отжигал здесь только я. По мнению Миши, слабовато как-то отжигал, недостаточно, чтобы испытать эмоции в полной мере.
– Он слабый. Если попадет в мир людей, они сотрут его сущность…
– Либо зажгут искру… Не надо недооценивать человеческие эмоции, они всегда служили отличным катализатором для драконов.
– Пусть решает Совет.
– Совершенно согласен, пусть решает.
***
До созыва Совета я почти не выходил из естественного облика. Если меня лишат права быть драконом, подниматься в небо, пикировать вниз, смогу ли я вытерпеть изгнание?
Мир там, за границей озера Титикака, сейчас ощущался враждебным, диким и совершенно неприспособленным для выживания драконов. Не зря же мы изолируем Гнёзда, чтобы людям труднее было приникнуть в наши убежища?
Но это во мне говорил страх от неизвестности. Разум твердил, что большинство сородичей живут среди людей, адаптируются и приносят пользу всем нам. Сам я рвался покинуть Гнездо, планировал жизнь с работой по специальности, рвался ухватить больше знаний, хотя наставники весьма дозировано вкладывали их в нас. За тридцать шесть лет по человеческим меркам они давно могли бы обучить нас всему, в том числе дать три-четыре профессии.
